но этого так и не случилось. Получилась лишь обшарпанная алюминиевая ложка, но теперь вполне пригодная для того, чтобы разодрать кожу и вены. Сокамерники видели, чем занимается Максим, но человек пытающийся смастерить из столового прибора орудие убийства – вполне обыденное зрелище для тюрьмы.
Как только Максим решил, что нож готов, то в первую же ночь и испробовал его. После того, как объявили отбой, он лег на свою шконку и начал выжидать, пока заключенные разбредутся по своим местам и затихнут. Когда в камере наконец-то наступила тишина, и послышался первый храп – Максим решился. Он выудил из глубин матраса заточку и, собравшись с мыслями, поднес ее к запястью, где под тонким слоем кожи проложены артериальные магистрали. Он надавил заточенной стороной ложки на кожу и с силой резанул по венам. Это оказалось больно. Будь у парня заточенный нож или бритвенное лезвие, то, возможно, боль оказалась бы менее заметной, но грубый алюминий буквально раздирает кожу и рвет вены, как пила – гитарные струны. Густая кровь полилась из пореза, и Максим обратил внимание, как по матрасу расплывается темное пятно. Казалось, что оно расползается с невероятной скоростью. Затем черная кровь полилась на пол, и лужа становилась все больше и больше, постепенно стены и потолок растворились. Когда камеру окутал холодный непроницаемый мрак, Максим провалился в сладкую смертельную дрему.
Он открыл глаза и решил, что умер и попал в то место, которое восхваляется библией и всеми христианами мира, но белые кафельные стены вернули к реальности. Максим находился в тюремном госпитале, а здоровая рука оказалась крепко пристегнута наручниками к койке. Он пролежал в светлой палате несколько минут, затем послышался звук открывающейся двери, а за ним – стук каблуков по полу. Максим повернул голову и увидел девушку, ее русые волосы волнами опускались на плечи и, встретившись с большими красивыми глазами, Максим долго не мог оторвать от них взгляда. Конечно, это была не красавица, но милой девушкой ее можно называть с легкостью.
Надежда трудилась в тюремном госпитале второй год и в свои двадцать шесть лет думала, что ее вполне устраивает эта работа. Она жила в соседнем поселке и до колонии добиралась на стареньком автобусе, который возил посетителей к заключенным. К осужденным она относилась, как к пациентам, и девушку мало интересовало, за что человек попал в места лишения свободы, ведь единственная задача – вылечить больного. Но когда Максим Смелков посмотрел на нее, Надя впервые в жизни ощутила сострадание, ей показалось, что она влюбилась. Максим ощутил примерно то же самое, что и Надежда (правда, тогда он еще не знал ее имени) только без чувства сострадания и долго не мог оторвать взгляд, чем сильно смутил девушку.
У них начался тюремный роман, и парня не волновало, что Надежда старше на целых пять лет. Максим почувствовал себя кому-то нужным и, как ему казалось, счастливым, даже несмотря на то, что его родители уже гниют на глубине двух