«третий день на свободе», взгляд – загнанный. Даже идиот сможет сейчас меня вычислить. И снова туда, долбить уголёк. В разверстые уютные рудники сантехлита.
Мой прикид, казавшийся в Ахангаране вполне нормальным – на самом деле хуже, чем у вокзальных бомжей. Эти шмотки, я выменял на полбачка баланды в Таштюрьме. Во втором ауле раскидали хату – кого куда. Осталось полбачка густой баланды. Я превратил его в почти новый турецкий свитер «Гуси», жёлтого цвета неприятной детской неожиданности и коричневые вельветовые брюки с тремя вышитыми буквами ККК на заднем кармане.
Это в американском кино вас выпускают из тюрьмы через двадцать лет, и выдают под подпись ваш массивный золотой перстень, часы и модные штиблеты, в которых арестовали. У нас – сами с усами собираете свой маскарадный костюм или вымаливаете наряд у уставших от вашего бестолкового заключения родственников.
Нельзя, нельзя так рисковать, нужно слиться с толпой и никто не будет обращать внимания, особенно менты. А ментов, похоже, за время моей отсидки стало раз в пять больше. Улицы теперь буквально нашпигованы ментами. Зелень их формы испещрила Ташкент, как плесень – сыр рокфор.
Я теперь хорошо знаю, на что способны эти темно-зелёные вкрапления в окружающий ландшафт, и пробираюсь сквозь людей, как сквозь трясину, полную хищных аллигаторов. Ментовская форма нового образца – пошитая из зелёного суконного материала, очень похожего по цвету и качеству на тот, которым обивают столы для игры в бильярд. От этого цвета, наверное, они особенно навевают ассоциацию с гигантскими хищными рептилиями.
Менты буравят меня глазками и оборачиваются мне вслед. Кушать хотят. В Ахангаране ментов ещё не успели перекоцать в новую оболочку. Другое дело Ташкент – столица. «Всё стало вокруг голубым и зелёным» – так вроде пела Любовь Орлова на сохранившихся с доледниковых времён звуковых дорожках.
Где-то на этапе слышал, будто бильярд в Ташкенте теперь вне закона. Увидев обилие ментов бильярдной масти, мне сразу все становиться ясно.
Сначала, ночью, нет, даже не ночью, а в тот глухой предрассветный ментовской час, на улицы города вырвались неуклюжие тупорылые квадратные воронки. Они повыдёргивали полусонные бильярдные столы из уюта их жилищ. Потом столы свезли в гигантские, освещённые холодным ветом ртутных ламп подвалы МВД. Тут же засуетились лысые люди с бирками на груди.
Люди бодро срывали бильярдные шкуры и что-то весело напевали под стрёкот многочисленных казённых швейных машинок. Их труд влился в труд всех дехкан нашей республики. Серые мыши ментовских униформ неприятно позеленели.
Кроме ментов новая ташкентская реальность приобрела ещё одну неприятную сторону – это визгливые хищные роботы-кондукторы. Они теперь в каждом автобусе, трамвае и троллейбусе.
На лицо победивший капитализм. Чтобы проехаться теперь зайцем, нужно иметь дерзость как минимум грабителя банка федерального резерва. Кондукторы мелочны, агрессивны и упрямы, как партизаны вьетконга.
Единственная случайная весёлая картинка первых часов на воле, сразу же вернула мне душевное равновесие.
Рядом