должен вмешаться. Он оглядел комнату, посмотрел на Гайоги, Вайвенго, Джорджию и Вэл. Даже Вэл материально заинтересована в том, чтобы в «Цезаревом дворе» все было тихо и спокойно. Оставался он сам – единственный тут представитель общества, которому были небезразличны причины внезапной смерти Рэймонда Рэмиллиса. Только он один был недоволен заключением врача. Только ему хотелось знать, что вызвало смертоносные конвульсии. Решение надо было принять самостоятельно. Он был единственным незаинтересованным лицом.
Кэмпион уже был готов что-то сказать, как вдруг осознал, в какую западню ступает, и его охватила ярость. Теперь он был уже не всеобщий добродушный приятель, но человек, охваченный жаждой мести за нанесенное оскорбление. Имел ли он право протестовать? Его пригласили сюда, чтобы предотвратить именно те неприятности, которые он сейчас намеревается всем устроить.
Кроме того, он весь день следил за человеком, который в итоге умер буквально у него на глазах. Если обстоятельства его смерти и были подозрительными, то почему он не повлиял на них? Кэмпион промолчал – к этому его склонила как профессиональная гордость, так и вечное стремление ничем не задеть хозяина дома. Это были его слабые места, и поэтому создавалось такое впечатление, что он действовал именно так, как от него ожидалось, – а это всегда не очень приятно.
Большинство людей злится, когда их используют, а они ничем не могут ответить, но в некоторых, оказавшихся в подобной ситуации, просыпается дьявол. Мистер Кэмпион принадлежал к числу последних. Если бы его положение было хотя бы немного более надежным, уговаривал он себя, тогда бы он непременно превозмог терзающие его сомнения и поступил, как должно поступить, пусть это и выглядело бы нелепо. И все же он продолжал колебаться. Если знаменитый отдел неисповедимых путей в Провидении работал настолько открыто, то вполне возможно, что Рэмиллис и вправду скончался от тромбоза, кровоизлияния в мозг или любого другого недуга.
Однако при нынешнем положении дел руки у Кэмпиона были связаны. Он это понимал и злился. Кэмпиона подвели его же характер и собственные принципы. В нем происходила невероятная борьба. Тяжело ощущать себя игрушкой в руках судьбы, но его мучило подозрение, что в данном случае руками судьбы управлял вполне человеческий мозг, и это уже было оскорбительно.
Смуглое лицо мистера Кэмпиона, обычно приветливое и дружелюбное, окончательно утратило всякое выражение. Он стоял, прищурившись и засунув руки в карманы, и разглядывал присутствующих.
Неожиданно заговорила Джорджия. До этого она сидела в углу дивана, опустив руки и склонив свою темную головку.
– Я могла что-нибудь сделать? – требовательно спросила она, подняв взгляд.
– Ничего.
Доктор Бакстон-Колтнесс произнес свой ответ максимально успокаивающим и вместе с тем решительным тоном.
Джорджия вздохнула.
– Это невероятно, – сказала она. – Просто