впустив гостей, – что с тобой?
– Голова закружилась, – еле слышно ответила Сьюзен и села у огня, растирая бледные щеки.
Миссис Пилл сразу же охватило любопытство. Она с пристрастием допросила новую горничную, но информации ей выбить не удалось. Сьюзен просто сказала, что у нее слабое сердце, и списала свой бледный вид на жар.
– И потому ты села к огню, – едко заметила миссис Пилл. – Да ты, видать, скрытная. Ладно, это не мое дело, слава богу, я-то во всем честная. Народу, видать, много пришло, а, Сьюзен?
– Два джентльмена и леди, – ответила Сьюзен, радуясь, что кухарка сменила тему.
– Джентльмены! – фыркнула миссис Пилл. – Только уж не Клэнси. И чего хозяйка водится с таким, как он, понять не могу.
– Да. Но другой-то настоящий господин, – вступила в разговор Джеральдина, отрываясь от своей шляпки. – У него такие черные глаза, прямо пронзают тебя как буравчик, и такие усики хорошенькие. И еще он элегантно одевается.
– Он имеет право одеваться хорошо, он же как-никак адвокат мисс Лоах, – сказала миссис Пилл, потирая нос чулком, – а мистер Клэнси, думаю я, в помощниках у мистера Джарви Хэйла, он добрый и славный.
И тут Джеральдина сообщила нечто неожиданное.
– Он клиент мистера Хэйла, – невнятно пробормотала она, держа в зубах булавки, – и его принимают потому, что у него денег много. Мистер Хэйл вводит его в приличное общество, чтобы сделать из него джентльмена.
– Из дерьма конфетку не сделаешь, – проворчала кухарка. – А кто тебе это рассказал, Джеральдина?
– Да сама мисс Лоах несколько раз говорила.
Сьюзен подумала, что довольно странно, чтобы леди до такой степени откровенничала со своей служанкой, но разговор ее не слишком интересовал. Ее занимали собственные невеселые мысли. Но следующее замечание Джеральдины заставило ее насторожиться.
– Отец мистера Клэнси был плотником, – сказала девушка.
– И мой отец был столяром, – печально заметила Сьюзен.
– Ах, – живо воскликнула миссис Пилл, – теперь ты дело говоришь. Он жив?
– Нет. Его отравили.
Все трое слуг, разделявшие любовь ко всяким ужасам, свойственную низшим классам, с интересом воззрились на нее.
– Господи! – первым очнулся Томас. – И кто ж его отравил?
– Никто не знает. Он умер пять лет назад, оставил мать на руках со мной и четырьмя моими младшими братишками. Правда, сейчас у них все хорошо, и я помогаю матери, как и они. Знаете, они не хотели, чтобы я шла в служанки, – добавила Сьюзен, оттаяв от присутствия неравнодушных слушателей. – Я могла бы остаться дома с матерью в Степни, но я не хотела сидеть у нее на шее, а мне подвернулась работа у одной вдовы в Хэмпстеде. Я прослужила у нее год. Потом она умерла, и я стала горничной у сеньоры Гредос. Я пробыла там всего шесть месяцев, – вздохнула она.
– А почему ты ушла? – спросила Джеральдина.
Сьюзен покраснела.
– Хотела сменить обстановку, – сухо ответила она.
Но