тело было все покрыто блестящими капельками. Она повернула свое лицо к солнцу. Ее рыжеватые, потемневшие от воды косы напоминали бронзовых змей, которые вместе с изящным станом делали ее похожей на внезапно ожившую великолепную женскую статую. Она казалась олицетворением лета, сезона фруктов, урожая и изобилия.
Делсен смотрел на нее восхищенным взглядом – смотрел без настоящего вожделения, но с зарождающимся чувством любви и огромного уважения. В какой-то миг ему показалось, что она сейчас взлетит ввысь, как жар-птица, и что он ее уже больше никогда не увидит.
– Киона, иди ко мне, – взмолился он, раскрывая свои объятия.
Она спустилась с валуна и, погрузившись в спокойную воду бухточки, приблизилась к Делсену и прижалась к нему. Он осторожно поцеловал ее в губы, обхватив ее руками и поглаживая спину.
– Мне кажется, я тебя люблю, – прошептал он ей на ухо. – Мне повезло, что ты у меня есть. Ты красивая, очень-очень красивая!
– Ты тоже красивый, – сказала Киона в ответ. – Очень-очень красивый! Делсен, обними меня покрепче, прошу тебя.
Он повиновался и при этом снова ее поцеловал. Их губы прижались друг к другу – мягкие, свежие, чувственные. По девственному телу Кионы побежали волны сладострастия. Она попыталась отдаться им во власть, чувствуя при этом любопытство и страх. Делсен очень быстро потерял контроль над своими эмоциями. Он схватил рукой одну из ее грудей, а второй рукой залез под атласную ткань ее трусиков. Тяжело задышав, он показал ей на расположенную неподалеку на берегу мелкую поросль.
– Пойдем, вылезай из воды, я уже больше не могу ждать. Я возьму тебя аккуратно, тебе не будет больно. Через некоторое время мы поженимся. Обещаю, что поженимся.
Киона, волнуясь, но испытывая восторг, который ей казался вполне разумным и уместным, пошла вслед за ним. Ей предстояло сделать ответственный шаг – пожертвовать своей девственностью. «Как бы там ни было, это ведь написано на звездах, – подумала она, пытаясь уверить себя в правильности своего решения. – Мне предстоит стать его женой, пусть даже свидетелем его обещания жениться на мне был лишь Маниту».
Выбравшись на берег, Делсен допустил грубую ошибку: он сразу же снял с себя трусы. Киона закрыла глаза, чтобы не видеть его возбуждения. Делсен почувствовал, что Киона шокирована и испугана, и прижал ее к себе.
– После того как ты это сделаешь, ты уже не сможешь больше остановиться, моя дорогая, ты будешь хотеть еще, – сказал он тоном, который показался Кионе надменным. – Я об этом кое-что знаю: ты у меня не первая. Ложись, и побыстрее.
– Нет, я не могу! – воскликнула Киона, едва не плача. – Я, Киона, дочь Талы-волчицы, этого не сделаю. Мама не хотела, чтобы я отправилась сюда. Этого не хотел ни бог, ни Иисус, которого я так люблю!
Подобное заявление охладило пыл Делсена. Он отступил на шаг назад и посмотрел на Киону ошеломленным взглядом.
– Ты любишь Иисуса? И Маниту тоже? – спросил он.
– Не имеет значения, о каком боге я говорю. Мне жаль, но я не стану заниматься этим с тобой.