что она стала видна? – уточнила Мэри.
– Ну да, просто стала видна. Ее можно там увидеть, хотя и не совсем отчетливо, потому что частенько она кажется несколько расплывчатой. Иногда около нее оказываются какие-то объекты, потом исчезают – мы считаем, что они просто блуждают во времени. Вокруг университетского городка появляются довольно странные миражи – пагода, к примеру. – Он обернулся ко мне: – Похоже, эта конструкция питает слабость к пагоде.
– Тут нашим экспертом будет Чарльз, – с плохо скрываемой издевкой заявил Леонард. – Это ж он у нас исследователь времени.
Я не ответил, и в течение долгих минут вообще не было сказано ни слова. Наконец молчание стало невыносимым, и Старик Пратер попытался его нарушить.
– Разумеется, все понимают, что нынче вечером они приглашены сюда не без причины. Мы должны как-то овладеть ситуацией, и я убежден, что каждый из вас внесет свой вклад в дело.
– Но, доктор Пратер, – возразила Мэри, – об этом предмете я знаю меньше чем ничего. О времени я даже не задумывалась – разве что как об отвлеченном понятии. Я даже не ученый. Вся моя жизнь посвящена музыке, и все другие понятия меня не интересовали.
– Именно это я и имел в виду, – отвечал Старик Пратер, – именно потому-то ты и здесь. Нам нужно незапятнанное, непредубежденное – я бы сказал, девственное – сознание, чтобы рассмотреть этот феномен. Нам нужен разум человека, подобного тебе, который ни разу не подумал о времени, кроме как, по твоим словам, «об отвлеченном понятии». И у Леонарда, и у Чарльза здесь имеется некоторая предубежденность.
– Конечно, я благодарна за приглашение и, вполне естественно, заинтригована тем, что вы называете «феноменом». Но вы должны понять, что в отношении времени у меня крайне посредственные представления и возможность моей помощи в работе весьма и весьма сомнительна.
Слушая, я осознал, что вполне с ней согласен. Наконец-то Старик Пратер умудрился облапошить самого себя. Его доводы в пользу приглашения Мэри в группу показались мне полнейшей белибердой.
– Я тоже должен признаться, – подхватил Леонард, – что не уделял времени серьезного внимания. Разумеется, в математике – то есть в некоторых разделах данной науки – время является одним из факторов, и с таковым я, естественно, знаком. Но само время меня никогда не интересовало, и вам следует понять…
Старик Пратер остановил его нетерпеливым жестом.
– Не торопись. Сдается мне, вы чересчур торопитесь сбросить себя со счетов. – Он повернулся ко мне: – Итак, остался только ты. Ты не сказал ровным счетом ничего.
– Вероятно, потому что мне нечего сказать.
– Факт остается фактом, – настаивал он. – Ты работал в Институте времени. При мысли об этом я прямо сгораю от любопытства. Хоть ты сможешь рассказать, о чем там шла речь. Особенно мне интересно, почему ты уволился.
– Я не увольнялся, меня выперли, вышвырнули, дали под зад коленкой. Предпосылки проекта вам известны. Исходная и самая главная предпосылка заключается в том, что если мы выберемся за пределы Солнечной