меня вместо глаз смотрела просто двустволка десятого калибра.
– Случайно в общем. – Этот вопрос, признаюсь, ввел меня в недоумение. – Спросил у патрульных на стрельбище: кто из инструкторов владеет русским языком? Они мне порекомендовали Доннермана, потому что он из Израиля.
– А того, кто его рекомендовал, не помните?
– Нет. К сожалению. Там их толпа была.
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 28 число 5 месяца, воскресенье, 11:38
На первом этаже, в кабинете № 2, оказавшемся не то складом, не то оружейкой, среднего возраста служащий патруля с нашивками второго лейтенанта, подволакивая ногу, притащил довольно большую, но плоскую коробку из гофрированного картона и поставил ее на длинный стол, ограничивающий проход в глубь помещения. Таким образом, мы оказались по разные стороны стола с коробкой между нами.
Лейтенант вынул из коробки опись и выдал мне ее на руки. После чего стал выкладывать предметы на стол, комментируя каждый девайс по-английски.
– Пистолет глок-семнадцать[26] с зеленой пластиковой рамкой. Одна штука. Пистолет глок-семнадцать с обычной пластиковой рамкой. Одна штука. Магазины для пистолета глок – четыре штуки. Патроны девять на девятнадцать – шестьдесят восемь… Вы отмечаете?
– Нет, – растерялся я.
Я в это время как раз занимался тем, что рассматривал самого патрульного. Было этому лейтенанту, второму лейтенанту, мамлею[27] по-нашему, лет эдак сорок. Возраст или полковничий или ворентский[28]. В сорок даже крутые мастер-сержанты уходят на пенсию. Явно был ранен – вон как ногу подволакивает. Черняв, коротко стрижен, но это не скрывает большие залысины – беда всех кадровых офицеров, постоянное ношение форменного головного убора не способствует процветанию густой шевелюры. Глаза светло-карие в крапочку, нос небольшой. Зато большой подбородок, несколько выдающийся вперед. Но общее впечатление от его лица какое-то смазанное, что ли. Настолько, что национальную принадлежность вообще не определить.
– А зря, – сказал лейтенант наставительным тоном, – я же вам все это сдаю под отчет. И вы должны будете расписаться, что все приняли у меня в целости и сохранности, согласно описи.
– Хорошо, буду отмечать, – сказал я, послушно вынимая из барсетки гелевую ручку.
– Вам повторить? – спросил лейтенант, повернувшись ко мне.
Вот сейчас я заметил, что у него на виске шрам. Очень узкий шрам – похоже, что от ножа. Закралось подозрение, что на такие вот второстепенные должности в Патрульных силах Ордена ставят тех бойцов, которые больше строевую службу не в силах нести по здоровью. И даже офицерские звания присваивают. Своего вида социальное страхование для получивших увечье на службе и хороший пример перед глазами остальных. Как морковка перед мордой ослика. Хороший такой намек, что в случае чего их также не бросят на произвол судьбы. Только служи лояльно. Да и тыловой крысой такого лейтенанта язык не повернется назвать.
– Нет,