его сиротливого чувства. Для него некому было зажечь огонь. Это должна была сделать женщина: мать, жена или хотя бы сестра. В Даргороде вдовцы звали в таких случаях соседку. Но в чужом краю Гойдемиру некого было попросить это сделать.
Однако ему было известно: в дороге человек поступает под покровительство Ярвенны Путеводительницы. Он вправе сам зажигать в равноденствие ее каганец. Гойдемир достал из дорожного мешка кремень и огниво, раздул трут и засветил фитилек.
– Проводи меня, предивная Ярвенна, невредимым через холод и мрак.
На столе стоял кувшин с вином и оловянная кружка. На праздниках глава семьи посвящал Ярвенне чашу: поднимал ее над образом, семья кланялась, а чашу пускали по кругу. Гойдемир наполнил кружку вином, подержал ее в воздухе и выпил один, стоя.
– Даруй мне радость в темные зимние дни.
Ему полагалось поднести «даргородской хозяйке», как называл ее простой народ, хлеб из недавно смолотой муки, яблоки и горсть рябины – и сказать:
– Прими от меня последние плоды этого года, да доживу до времени новых плодов!
Гойдемир вздохнул. Вино не развеселило его, а только разбередило воспоминание о родине. Он достал хлеб и яблоки, которые нынче купил на базаре, чтобы поднести Ярвенне, но обряд прервал стук в дверь и оклик хозяина.
Узнав, что путник-вард простит разрешения ночевать с ним в одном покое, Гойдемир ответил:
– Скажи: милости прошу.
Совершая поклонение Путеводительнице, не мог же он в это самое время отказать в просьбе путнику!
Но обряд был нарушен. Гойдемир молча положил яблоки и хлеб около образка. Даргородец не хотел прятать образок Ярвенны и гасить против всех обычаев каганец с осенним огнем. Не стыдится же он своей «хозяйки», что остерегается, как бы его не застали с ней чужие глаза!
По шаткой лесенке в комнату поднялся белобрысый вард и в недоумении остановился в дверях.
– Добрый вечер, путник, – сказал ему Гойдемир. – Я молился. Позволь, пусть каганец постоит перед образом, пока не догорит.
Но вард учтиво ответил:
– Я не хотел мешать твоей молитве. Сейчас я уйду и вернусь позже, когда ты закончишь.
Он закрыл за собой дверь, и раздались его шаги вниз по лестнице. Гойдемир в благодарность тихо сказал ему вслед:
– Благослови его, Ярвенна, он тоже в странствии.
Гойдемир закончил приношение осенних даров даргородской хозяйке, сказал все нужные слова, и обряд был завершен. Теперь наступила пора праздничного пира. В одиночку – какая это пирушка? Но нельзя было не почтить Ярвенну, не накрыть ради нее стол. Зато теперь Гойдемир ожидал возвращения рыцаря, чтобы позвать его отведать своего угощения. Он убрал со стола образок и разложил припасы: здоровенный кусок ветчины, каравай хлеба и десяток яблок.
Наконец вернулся и молодой рыцарь. Они с Гойдемиром назвались друг другу.
– Отведай со мной дорожного хлеба, – стал приглашать Гойдемир. – Ты мой гость. Сегодня праздник небожительницы Ярвенны, это трапеза в ее честь.
– Благодарю, –