прочерчивалась крошечная морщинка, а глаза становились такими смущенными, словно перед ними постоянно стояло то, о чем нельзя рассказать. Губы оставались приоткрытыми, словно она всегда была готова заговорить. В таком состоянии Элис однажды пребывала целых пять дней после того, как получила одно из писем Джонатана, и Пташке до смерти хотелось оказаться в курсе того, что она из него узнала. Но однажды в холодный и ветреный день Элис пришла на кухню с выражением деланого спокойствия на лице, держа в руках шаль и книгу стихов в тканевом переплете. Она встала у окна, и Пташка, которая помогала Бриджит натирать солью свиную грудинку, заметила, насколько высоко подняты и напряжены ее плечи. Наконец Элис повернулась к ним с видом крайнего безразличия.
– Думаю, мы с Пташкой сегодня могли бы прогуляться до Батгемптона. Похоже, погода установится хорошая, – сказала она.
Бриджит выглянула в окно, посмотрела на несущиеся по небу тучи, на качающиеся от ветра ветки деревьев и с сомнением скривила губы.
– Если тебе хочется подышать свежим воздухом, лучше сходи посмотреть, не пора ли собирать крыжовник, – проворчала она.
– Нет, не пора. Я вчера уже посмотрела, – поспешно отозвалась Элис. – Скажи, Пташка, тебе ведь вправду хотелось бы пройтись до деревни? – произнесла она голосом, несколько более высоким, чем обычно, и с легким придыханием.
– Ой, да, конечно. Можно, Бриджит?
– А как тогда быть с этой грудинкой?
– Мы ведь почти закончили… Пусть полежит, а я обещаю довести дело до конца, когда вернусь. Ну пожалуйста…
– Ну и парочка. Ладно уж, отправляйтесь. И ничего, что всю работу вы вечно взваливаете на меня, – вздохнула Бриджит.
Пташка спрыгнула с табурета, на котором стояла, и сняла передник.
– А теперь, моя маленькая сестричка, беги за своей шляпкой, – велела Элис с невольной улыбкой радости на лице.
Ферма стояла на широкой полосе земли, протянувшейся между рекой и недавно вырытым каналом[28], соединяющим Эйвон с Кеннетом[29]. Эйвон, быстрый и многоводный, протекал к северу от их дома. На юге от него шла дорога к горбатому мосту через канал, а затем прямиком к главной улице деревни. Однако в тот день Элис изменила обычный путь и пошла по гравийному бечевнику[30], тянувшемуся вдоль канала.
– Давай погуляем сегодня здесь, – сказала она с напускной веселостью.
Если бы они направились по бечевнику на запад, то через две мили оказались бы в Бате, а если бы повернули на восток, то вышли бы на южную окраину Батгемптона. Сильный ветер морщил воду в канале, теребил подолы их платьев и ленты на шляпках. Они шли, лавируя между кучками навоза, оставленного тащившими баржи лошадьми, однако Пташку это не тревожило; она зачарованно смотрела на канал, теперь полностью заполненный водой. В течение долгого времени он представлял собой всего-навсего грязную канаву, в которой множество землекопов