которых они увидят утром: польская, русская, украинская или австро-венгерская. И действительно, за его жизнь произошло множество политических пертурбаций, воспитавших в нем неистребимый – и очень еврейский – скептицизм, который, начиная со времен его детства, не раз себя оправдывал. Он жил с чувством, что в любой момент может произойти все, что угодно, и заранее никогда ничего знать нельзя.
Визенталь родился в последние годы политической и продолжавшейся довольно долго политической стабильности. К тому времени Галиция вот уже шестьдесят лет находилась под властью императора Франца-Иосифа, правившего своей империей из Вены, и у галицийских евреев были все основания его обожать: он дал им гражданские права; их положение было гораздо лучше, чем положение евреев России; в его империи они получили возможность приобщиться к немецкой культуре. «Мы обожали императора и были горячими патриотами Австрии и императорского дома Габсбургов», – рассказывал Визенталь. Но в сущности, он имел в виду не себя, а своих родителей. Его собственная жизнь прошла под знаком революций и войн.
Перед Первой мировой войной в Галиции проживало около восьмисот семидесяти тысяч евреев, что составляло десять процентов населения. В течение долгого времени они подвергались унижениям и преследованиям; многие из них были бедны. За тридцать лет, предшествовавших рождению Визенталя, из Галиции эмигрировало около четверти миллиона евреев; большинство из них осели в США. Но многие галицийские евреи были богачами. Они занимались банковским делом, импортом, экспортом, нефтяным бизнесом, а также арендовали поместья аристократов и взимали с крестьян арендную плату и налоги. Были среди евреев и люди свободных профессий, и депутаты парламента, и бургомистры. В частности, бургомистр-еврей возглавлял муниципалитет Бучача.
Семья Визенталей богатой не была – но и бедной ее не назовешь. Отец Визенталя переехал в Бучач из города Скала и работал представителем фирмы, производившей сахар. Ребенком Визенталь любил играть на товарном складе отца и строить из кусков сахара башни. Его бабушка говорила, что он, наверное, станет архитектором, и, по-видимому, имела в виду, что он будет строить дома в Галиции, поскольку далеко не все евреи хотели уехать в Америку. Тем не менее, когда евреи называли себя «галичанами», они говорили это с иронией и подразумевали под этим, скорее, свою способность выживать среди неевреев (то есть среди многочисленных народов, населявших Австро-Венгрию). В первую очередь они ощущали себя евреями и лишь потом – галичанами.
Еврейская культурная жизнь в Галиции цвела пышным цветом: здесь зарождались новые идеи, велись идеологические и политические дебаты между разными религиозными течениями (среди которых был и хасидизм), сюда доходили все новые веяния, включая секулярные – просвещение, социализм и сионизм. Один из жителей Бучача даже поехал в Базель в качестве депутата на Первый конгресс сионистов.
В то время в Бучаче было около десяти тысяч жителей, и семьдесят