этажа, когда из двери черного хода во двор выбежали четверо «крысоловов».
Двое тут же направились к конюшне, один заглянул за поленницу, а четвертый, с арбалетом, остался внизу, держа на прицеле двор: мало ли откуда вылезет грабитель?
Шенги замер. Трудно было удерживаться на замшелом скользком желобе.
Арбалетчик тупо торчал у распахнутой двери, не слыша врага над головой. Шенги порадовался за «крысолова»: его счастье, что не подался в Подгорные Охотники, а то пошел бы тварям на корм, орясина тупая.
Будь во дворе не стражники, а враги вроде разбойников, Шенги спрыгнул бы во двор и ушел, оставив за спиной четыре трупа. Но эти парни служили королю и закону, а с королем и законом охотник ссориться не хотел. Да и всегда лучше обойтись без убийств.
Двое стражников у дверей конюшни спорили: кому лезть на сеновал? Арбалетчик заинтересовался, сделал несколько шагов в их сторону, чтобы лучше слышать перебранку. Шенги решился: отчаянным рывком достиг карниза. Крысоловы, увлеченные ссорой, ничего не заметили.
Крыша, на грайанский лад плоская, была аккуратно выметена и уставлена ящиками, в которых росла какая-то зелень и неяркие осенние цветы. Но Шенги интересовали не эти свидетельства домовитости здешней хозяйки, а две очень неприятные вещи. Во-первых, люк, ведущий на чердачную лестницу, был распахнут. Во-вторых, возле этого люка топтался некий тип потрепанно-бродяжьего вида, наружности весьма примечательной: с плоским теменем и почти без шеи, словно его сверху крепко приплюснули кузнечным молотом.
Грабитель при виде Шенги едва не спрыгнул обратно на чердак, но снизу уже доносились голоса погони.
Охотник поспешил принять командование на себя.
– А ну, люк закрыл, живо! – приказал он вполголоса. – Наставим сверху ящиков, чтоб не выломать было…
Сказано это было негромко, но выразительно. «Приплюснутый» испуганно дернулся, грохнул тяжелой крышкой и вцепился в ближайший ящик. Шенги поспешил ему помочь. В четыре руки они забаррикадировали люк – и вовремя: снизу в него крепко ударили.
– Дальше куда? – тихо спросил «приплюснутый».
Шенги подумал, что союзник, хоть и временный, заслужил шанс на спасение.
– Я поведу переговоры. Попробую объяснить этому дуралею, что я тут ни при чем. А ты ползи вон туда. – Шенги кивнул в сторону края крыши. – В рост не вставай, со двора заметят. Вдоль крыши – карниз, широкий такой. Растянись там и лежи тихо, как дохлый голубь. Я тебя не выдам.
– Ага…
Тут Охотник вспомнил мертвую служанку и темный след через всю кухню, от двери до окна. Не убийцу ли он одарил поспешным милосердием?.. Но что сказано, то сказано.
Шенги повернулся к люку, который вздрагивал в такт ударам, и возвысил голос:
– Эй, «крысоловы»! Я хочу говорить с… – Охотник не сразу припомнил имя своего вчерашнего неприятеля. – С десятником Мрабишем. Я…
Что – «я», Шенги не успел объяснить, ибо краем глаза увидел, как тень, комочком сжавшаяся на темной крыше, вдруг распрямилась,