не столь ярко окрашенную. Но его всегда сосредоточенное на какой-то внутренней работе, с почти полным отсутствием мимики лицо, на котором всегда светилась мягкая, ироничная улыбка и умные, ясные глаза, отражавшие душевные глубины, делали его не менее привлекательным.
Школьная дружба Бориса и Глеба были притчей во языцех. Оба блестяще и легко учились. Широта их кругозора, знаний и способностей была поводом для зависти окружающих не меньшим, чем положение их семей. Но самым непостижимым казался тот факт, что они никогда, ни при каких обстоятельствах не ссорились. Взрослых, умудренных жизненным опытом людей – учителей и родителей, поражало их какое-то продуманное, не по годам сознательное, проникнутое взаимным уважением равноправие. Никто никому не подчинялся, один уважал достоинство другого. Всё это напоминало ушедшие в глубину веков, давно забытые непреложные правила рыцарского братства. Казалось, они были созданы друг для друга, и ничто на свете не способно их разлучить. Никто не знал, что эти их отношения ещё в шестом классе были скреплены не писанным, но озвученным уставом. «Ложь – это духовная смерть! Мы уважаем друг друга и говорим только правду и ничего кроме правды. Правда священна и непреложна». Ну, что-то вроде этого сказали ребята друг другу, стараясь на людях сдерживать эмоции, и только уединяясь, горячо и страстно высказывались по поводу того или иного события. Не задевая амбиций, уважая выбор и позицию другого, заранее прощая друг другу все промахи и ошибки, как если бы это сделал человек сам себе. Это вошло в привычку и стало основой их долгосрочных взаимоотношений.
В их уставе было ещё несколько заповедей, но даже и это не было главным.
Венцом их дружбы была тихая радость и щемящая нежность в их сердцах, которую они испытывали встречаясь друг с другом даже после самой непродолжительной разлуки. Эти чувства перебарывали все несовпадения характеров, все острые углы бытия.
Их увлечения были похожи на сход лавины, необъяснимо и без видимой причины, сменявшие и накатывающие друг на друга. То совместное чтение запоем всей современной фантастики от Айзека Азимова до Ефремова. То моделирование летательных аппаратов. То изучение основ философии. То латиноамериканские танцы, гольф и горные лыжи. То освоение всех существующих видов плавания, включая подводное. То погружение в глубины французского поэтического и живописного импрессионизма. То «Битлз», рок, и джаз, то закрытые просмотры западного модного кино. Список можно было бы продолжить.
Этакий калейдоскоп из замысловатых витражей всех видов искусств и культуры, будто специально для них накопленных человеческой цивилизацией, и сыплющихся, словно из рога изобилия на их буйные, жадные до всего нового, головы.
Вся эта счастливая белая горячка молодости была оборвана в одночасье, в один миг…
Будто корабль, на котором они так долго и успешно совершали свою десятилетнюю кругосветку, на полном ходу, при абсолютном