ты когда мне вернешь долг?
Все в мире циклично – сегодня ты король, а завтра слуга, что посеешь, то и пожнешь… можно привести много примеров народной мудрости, но сейчас это Патрису не спасет. Оставалось стоять до победного конца.
– Какой долг? – фальшиво удивилась Алиса.
– Тысячу долларов за то, что я тебе в сжатые сроки достал загранпаспорт!
– Ах, да-да, припоминаю. Эженчик, дорогой, не кипятись, вот Волк Серов отдаст мне десять кур и тогда…
– Смеешься? Десять кур? Тебя и сотня пернатых не выручит! Не отверчивайся, деньги у тебя есть. Когда заплатишь мне всю сумму?
– Через две недели, честно-честно! – быстро выпалила Лиса, а за спиной скрестила пальцы.
– Алиса, – немного смягчился Ёж и понизил голос, – я надеюсь, мы договорились, я тебе и так по дешёвке… сама понимаешь…
Но договорить Ёж не успел, потому что будто из ниоткуда, опираясь на чёрную лаковую трость, на поляне материализовался многоуважаемый господин Крот.
– Здравствуйте, Алиса Патрикеевна, – интеллигентно начал он, – нам с вами нужно очень серьёзно поговорить. Ваши ночные …хм… – Крот попытался подобрать правильное слово, – …вечеринки нам с женой, как бы сказать… некоторым образом… в общем…
– Кто это? – с любопытством шепнул Лисе Ёж. Она не успела ответить, потому что из-за спины господина Крота неожиданно вынырнула многоуважаемая госпожа Крот и заголосила, что есть мочи:
– Я те ща покажу «кто это», а ты сейчас останешься без хвоста и ушей, я тебе их живо повыдергаю! – грозно кивнула она на Лису, – Покажу, как хамить соседям и не давать им спать!
С этими словами госпожа Крот в мгновение ока выхватила у мужа его новенькую блестящую без единой царапины трость и, изо всех сил размахнувшись, вознамерилась опустить её точно Алисе по макушке. Тем временем на шум прибежал Косолапых, но тут же немедленно получил тростью прямо в лоб. «Каааак! – заголосил Миша, – Кто посмееееел?!» В этот же миг завязалась бурная драка. Из живого клубка изредка мелькали то трость господина Крота, единственная его защита, то туфля госпожи Крот, которой она ловко мутузила по колючей голове Ежа, то свисток Михаила Потаповича, которым он всё никак не мог попасть в рот, чтобы остановить безобразие.
К вечеру все участники потасовки сидели в лесном травмпункте. Шляпка госпожи Крот жалко болталась на ушибленном ухе, прекрасная трость господина Крота треснула на две одинаковые половины, свисток Михаил Потапович после долгих усилий и тщетных попыток, наконец, поймал ртом, но вытащить назад смог только с помощью стоматолога и вместе с двумя соседними зубами.
Все сидели тихо, никто даже смел пошевелиться, отчего в небольшом помещении между собравшимися повисло неловкое напряженное молчание. Но тут многоуважаемый господин Крот его вдруг прервал:
– Друзья… простите меня великодушно, а с чего начался весь сыр-бор?
И правда.