приближающегося конвойного, спрятался в тень и осторожно попятился к выходу.
Глава третья
В воскресение народ стал собираться на площади с раннего утра – накануне было объявлено о казни пирата, а такого сорта бесплатные развлечения в старой доброй Англии любили. Поэтому торговки, приказчики, и разного рода праздношатающиеся зеваки, заслышав барабанную дробь, спешили занять свои места вокруг эшафота.
Появление же заключенного привел толпу в еще большее возбуждение. Гнилые яблоки полетели в мерзавца, который, меж тем, и не думал о раскаянии. Он гордо стоял внутри клети тюремной повозки, ни малейшего внимания не обращая на орущую толпу. Угощение, что припасли горожане, и радушие, кое они продемонстрировали, не перекрывало его внимания к центру городской площади. Там возвышалась виселица. Когда повозка остановилась, и солдаты открыли клетку, он спрыгнул на землю, кивнул вознице, как бы благодаря его за проделанный путь и проследовал к виселице.
Офицер развернул грамоту и приступил к привычной церемонии:
– Именем короля вы, Джо Бакет, – разнеслось над площадью, – признаны виновным в пиратстве. А посему, сэр, вы будете повешены нынче утром!
Святой отец сменил офицера, он вступил в свою роль со скорбным ликом.
– Сын мой! Покайтесь в грехах своих, ибо вы на пороге мира земного перед вратами Господа…
Каяться явно не входило в планы пирата.
– Слишком поздно, святой отец!
– Может, есть какая-то просьба? – продолжил священник возложенную на него миссию.
– Передай привет Папе! – Джо расхохотался и на его груди мелькнул необычный крест в виде перекрещенных сабель, немедленно привлекший внимание священнослужителя.
Что это? – Священник поднес крест к глазам.
– Да так, ерунда, безделушка! – попытался вернуть себе крест Джо, но было уже поздно.
– «Моему сыну от отца! Генри Морган», – прочитал святой отец выбитую надпись: Ах ты, богохульник! – в негодовании священник сорвал с груди Бакета крест и торопливо покинул помост. На пирата натянули мешок, накинули петлю. Палач нажал рычаг, доски привычно разверзлись и отправили нераскаявшуюся душу в преисподнюю… Толпа охнула, святой отец, держа пиратский крест, оглянулся на казненного и сел в карету. Едва пират безжизненно повис, народ потерял всякий интерес к происходящему и вспомнил об оставленных заботах. В мгновение ока площадь опустела. Трансформации подверглась не только площадь. Святой отец, сидя в карете, снял свой пилеолус (головной убор священника) надел парик, и превратился в Дефо. Начальник разведки, расстегивая сутану, оглянулся еще раз на виселицу и скомандовал:
– К королю!
Скрипучие ворота неохотно впустили дневной свет в старый каретный сарай на площади. Лошадь привычно втащила телегу с телом казненного и встала у полки с овсом. Палач закрыл ворота, снял маску, молча подошел к столу, вытащил зубами пробку из бутыли, выплюнул ее на каменный пол и отхлебнул. Приятное тепло разлилось по телу. Он повернулся к повозке