рассмотреть свою визави. Женщина была миниатюрной, вероятно, не выше пяти футов, и, скорее всего, ей уже перевалило за семьдесят. Ее длинные седые волосы были заплетены в две косы, падавшие ей на плечи. Она носила белую блузку без рукавов, заправленную в джинсовые шорты с эластичным поясом. Маленькие ступни, лишенные маникюра на пальцах, были обуты в некрасивые коричневые сандалии. Но эта деталь, как отметила Эмми, вполне сочеталась с общим видом женщины, которая не носила никаких украшений, да и макияж на ее лице отсутствовал полностью. Эмми смутилась и рассердилась одновременно. Но при этом она почему-то испытала облегчение оттого, что способна испытывать нечто иное, кроме горя и печали.
– Послушайте, мисс… – Когда женщина не ответила, Эмми продолжала: – Вы правы, я подсматривала. Думаю, это в моем характере: я специализируюсь на старых документах, и любой клочок бумаги может привлечь мое внимание. Мне действительно жаль, но, как я уже говорила, я арендую этот дом. Полагаю, это относится и к участку, так что на самом деле я не совершила ничего плохого.
Не сказав ни слова, пожилая женщина развернулась и направилась к подъездной дорожке. Эмми поспешила за ней.
– Подождите! Вы Эбигейл?
– Нет.
Эмми помедлила, немного сбитая с толку. Ей и впрямь казалось, что Эбигейл не такая старая.
– Значит, вы невеста ее сына?
Пожилая женщина громко хмыкнула, что в других обстоятельствах можно было бы принять за сдерживаемый смех, и продолжала идти вперед.
Сбившись с дыхания от непривычных усилий, Эмми наконец поравнялась с незнакомкой на подъездной дорожке. Она остановилась, но женщина продолжала идти, и случайная догадка наконец оформилась в слова.
– Подождите… пожалуйста! Бутылочное дерево издает звук, не похожий ни на какой другой. Но точно такой же звук издает дерево, которое стоит на заднем дворе у моей матери. Это вы сделали их?
Женщина остановилась и медленно повернулась, но ничего не ответила, как будто ожидая продолжения.
– Этот звук всегда напоминал мне об океане, хотя до сегодняшнего дня я ни разу его не видела, – сказала Эмми. – Похоже на песню, правда? Грустную, но чарующую и полную воспоминаний… и новых возможностей. Вы именно этого добивались?
Что-то промелькнуло в глазах женщины, но в остальном она оставалась бесстрастной.
– Я Лулу О’Ши. Этот дом принадлежит моему племяннику, – она говорила сквозь плотно сжатые тонкие губы, как будто выдавливая слова. Прежде чем Эмми успела сказать что-то еще, Лулу развернулась и пошла прочь.
Вернись ко мне. Вспомнив скатанную записку, Эмми снова поспешила вслед за пожилой женщиной, которая шла быстрее любого человека ее возраста, которых она знала.
– Подождите. Это ваша записка в бутылке?
На самом деле Эмми так не думала, потому что почерк определенно принадлежал мужчине, но ей не хотелось, чтобы Лулу ушла так быстро.
Лулу оглянулась через плечо.
– Постарайтесь не царапать деревянные полы в доме. Они из бразильской вишни, и мой