водоем,
Живот, любовь и труд.
8. М. Булгакову
Я к свету никак не дойду.
Я к свету опять побежал.
А черт кипятится в аду,
Серебряный месяц держал.
А бес веселится и лжет —
«Пожалуйста, кончите бегство».
Пожалуйста, и без наследства
Уходит больной человек.
9. Будда
Вот павлин, а вот кувшин,
Юноша прекрасный.
Сколько нынче гнется спин
На тебя, мой ясный.
Ты сидишь в своем саду
И не видишь горя.
Скоро выйдешь. – Как пойду
Я в монахи вскоре?
Видишь, желтый тот монах
Девушку хоронит.
Видишь – толстая мошна,
А бедняк твой стонет.
Гаутама, погоди,
Ты сидишь на троне.
В мир сегодня выходи —
Девушку хоронят.
Станешь Будда и монах,
В размышлений нимбе.
Нету страха. Есть ли страх?
Ты уже не с ними.
С нами ты, как и Христос,
С вечною моралью.
Статуэтки купорос
Светом бьет как сталью.
22 декабря 2008 года
10. Н. Гумилеву
С корочкой мандариновой,
С корочкою лимонной
Пили мы чай с малиной.
К нам бежал верблюжонок.
Протягивал к маме ручки,
Стучал ножками и копытцами,
Мамой своей наученный —
И печаль на ресницах.
Грустно с ним, да и только.
И, как повозка, строчки.
Сколько осталось, сколько?
– Я – верблюжонок Точкин.
Точкин – моя фамилия.
Я прихожу к вам летом
И приношу вам лилии,
Ровно две штуки – поэтам.
26 декабря 2008 года
11. Портрет инквизитора
И Лютер грозно хмурит бровь
И пишет в Рим, а инквизитор:
«Пожалуй, Мартин, не любовь».
Наверно, был он папский ритор,
Что папской буллой написал
Анафему в рожденье церкви.
Как лоб высок!.. Но тут летал
Тот бес, что жив всегда – не меркни,
Огонь костра (ведь Меланхтон
Католиков сжигал). Поклон,
Ответ, рука и шпага рядом.
И Лютер римлян мерит взглядом
И инквизитора портрет.
И вот – из Рима шлют ответ,
И Лютер вновь берет пергамент
И рвет, и топчет – под ногами
Женева. Булла – не совет,
А искушение пророкам.
И немцам обернется Роком
Тот на картине беглый свет…
12. Ф.М. Достоевскому
Пойдем, Идиот, ты посмотришь на окна
Настасьи.
Потом, Идиот, ты посмотришь на окна Аглаи.
На тех, кто остался —
Кого-то оставила старость
Последнего лета,
Кого-то измучила леность
Последнего лета, как пену на кружках немецких
Врачей, на губах, на помятых и потных постелях
Оставила леность болезни, оставила леность…
И