Суллы, в сопровождении нескольких патрициев, среди которых выделялись тучный, низкорослый Деций Цедиций, тощий Эльвий Медуллий, Квинт Гортензий и некоторые другие. Валерия направилась к своей лектике, задрапированной пурпурным шелком с золотой вышивкой; лектику держали у самого входа в портик Катулла четыре могучих раба-каппадокийца.
Выйдя из портика, Валерия завернулась в широчайший паллий из тяжелой восточной ткани темно-голубого цвета, и он скрыл от взглядов пылких поклонников все прелести, которыми так щедро наделила ее природа.
Она была очень бледна, взгляд ее больших и широко открытых черных глаз оставался неподвижным; невеселый вид казался странным для женщины, вышедшей замуж немногим больше месяца назад.
Легкими кивками головы и кокетливой усмешкой отвечала она на поклоны собравшихся у портика патрициев и, скрывая под милой улыбкой зевоту, пожала руки двум щеголям – Эльвию Медуллию и Децию Цедицию. Это были две тени Валерии, неотступно следовавшие за ней. Конечно, они никому не уступили чести помочь ей войти в лектику. Войдя туда, Валерия задернула занавески и знаком приказала рабам двигаться в путь.
Каппадокийцы, подняв лектику, понесли ее; впереди шел раб, расчищавший дорогу, а позади следовал почетный эскорт из шести рабов.
Когда толпа поклонников осталась позади, Валерия с облегчением вздохнула и, поправив вуаль, стала смотреть по сторонам, окидывая унылым взглядом то мокрую мостовую, то серое небо.
Спартак стоял вместе с Криксом позади толпы патрициев; он увидел красавицу, которая поднималась в лектику, и сразу узнал в ней госпожу своей сестры; его охватило какое-то необъяснимое волнение. Толкнув локтем товарища, он шепнул ему на ухо:
– Погляди, ведь это Валерия, жена Суллы!
– Как она хороша! Клянусь священной рощей Арелата, сама Венера не может быть прекраснее!
В этот момент лектика супруги счастливого диктатора поравнялась с ними; глаза Валерии, рассеянно смотревшие в дверцу лектики, задержались на Спартаке.
Она почувствовала какой-то внезапный толчок, как от электрического тока, и вышла из задумчивости; по лицу ее разлился легкий румянец, и она устремила на Спартака сверкающий взгляд своих больших черных глаз. Когда лектику уже пронесли мимо двух смиренно стоявших гладиаторов, Валерия раздвинула занавеси и, высунув голову, еще раз посмотрела на фракийца.
– Ну и дела! – воскликнул Крикс, заметив несомненные знаки благоволения матроны к его счастливому товарищу. – Дорогой Спартак, богиня Фортуна, капризная и своенравная женщина, какой она всегда была, схватила тебя за волосы или, вернее, ты поймал за косу эту непостоянную богиню!.. Держи ее крепко, держи, а то она еще вздумает убежать, так пусть хоть что-нибудь оставит в твоих руках. – Эти слова он добавил, когда повернулся к Спартаку и заметил, что тот изменился в лице и чем-то сильно взволнован.
Но Спартак быстро овладел собой и с непринужденной улыбкой ответил:
– Замолчи, безумец! Что ты там болтаешь