неплохо.
– Тогда давай начнем с Канта. Его этика довольно прямолинейна.
Я открываю буклет с лекциями, который раздала нам Толберт в начале года, и, листая страницы, нахожу материал по Иммануилу Канту. Гаррет заползает на кровать и полусидя устраивается в изголовье. Он тяжело вздыхает, когда я кладу ему на колени открытый разворот.
– Читай, – приказываю я.
– Вслух?
– Ага. А когда прочтешь, перескажи, что ты прочитал. Как думаешь, справишься?
Секундная пауза, затем его нижняя губа начинает как-то странно дрожать.
– Может, сейчас не самое время говорить тебе об этом, но… я не умею читать.
У меня отвисает челюсть. Матерь божья. Он наверняка шу…
Гаррет разражается хохотом.
– Успокойся, я просто пошутил. – Он становится серьезным. – А ты, что, серьезно подумала, что я не умею читать? Ну, Уэллси, ты даешь.
Я одаряю его ласковой улыбкой.
– Меня бы это ни капельки не удивило.
Однако Гаррету все же удается удивить меня. Он не только прочитывает лекцию, гладко и четко выговаривая все сложные слова, но и почти дословно пересказывает основы категорического императива Канта.
– У тебя фотографическая память? – спрашиваю я.
– Нет. Просто я умею работать с фактами. – Он пожимает плечами. – Но у меня не получается применять теории к моральным ситуациям.
Я даю ему поблажку.
– На мой взгляд, все это полнейшая чушь. Откуда нам знать, что все эти философы – уже давно сошедшие в могилу – подумали бы о гипотетических вопросах Толберт? Нам известно только то, что они оценивали бы их отдельно, в каждом конкретном случае. Правильно и неправильно – это не черное и белое. Тут гораздо сложнее, чем…
У Гаррета звонит телефон.
– Черт, один секунд. – Он смотрит на экран, хмурится и отправляет еще одну эсэмэску. – Извини, так что ты говорила?
Следующие двадцать минут мы тратим на самые тонкие вопросы этических взглядов Канта.
За это время Гаррет успевает отправить еще пять сообщений.
– Господи! – взрываюсь я. – Мне что, конфисковать у тебя эту штуку?
– Извини, – в тысячный раз говорит он. – Я поставлю его на беззвучный режим.
Это ничего не меняет, так как парень кладет телефон рядом, и экран у этой чертовой штуковины загорается всякий раз, когда приходит сообщение.
– Так что, по сути, логика – это стержень кантовской этики… – Я замолкаю, когда экран снова вспыхивает. – Бред какой-то? Кто тебе пишет?
– Никто.
Как же, никто, задница. Я хватаю телефон и нажимаю на иконку «Сообщения». Имени нет, только номер, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: отправитель – женщина. Если только желание «облизать Гаррета с ног до головы» не возникло у какого-то парня.
– Ты занимаешься сексом по переписке во время занятия? Что с тобой не так?
Он вздыхает.
– Я не занимаюсь сексом. Это она занимается.
– Гм. Давай осудим ее, да?
– Почитай мои ответы, – предлагает