за спиной, а впереди проселочная дорога уходила в глубь массива. До деревьев оставалось метров пятьдесят, когда капитан Разумовский вдруг напрягся и начал всматриваться в окно.
– Все в порядке, капитан? – спросил один из ополченцев.
– Да, все нормально, – бросил капитан. – Профессиональная подозрительность, знаете ли. «Укропы» в лепешку разобьются, лишь бы мы не довезли этого парня до разведуправления. Им никто не мешал подсуетиться, пока мы возились с ним на блокпосту. Возможно, преувеличиваю, не такие уж они реактивные… – Он закусил губу и пристально следил за бегущим мимо окон пейзажем.
– Ты параноик, капитан. В натуре, это у тебя профессиональное… – неуверенно протянул второй боец.
Разумовский молча пожал плечами. Его беспокойство невольно передалось окружающим. Шофер завертел головой, как-то поежилась и втянула голову в плечи врач, а все ополченцы прильнули к окнам. Этим фактом капитан немедленно воспользовался. Он расстегнул верхнюю пуговицу камуфляжной куртки и вытащил небольшой пистолет. Глушитель с антибликовым покрытием уже был навернут на ствол. Оружие совершило разворот, опустился флажок предохранителя. Выстрел прозвучал негромко – словно рубильником щелкнули. Пуля пробила висок ополченцу, его отбросило к передней стенке, и он медленно сполз на пол. Второй повернулся на звук, в глазах забилась паника. Он успел увидеть черную дыру глушителя, холодные глаза. Что за черт? Видение? Интервал между выстрелами был не больше трех секунд. Пуля проломила лоб, его обладатель дернулся, словно марионетка, лишившаяся кукловода, и завалился на лавку. Санитару пуля вошла в спину, пробила сердце. Паренек упал вперед – прямо на ноги подполковника ВСУ. Тот захрипел, руки впились в раму носилок. Шевельнуться он не мог, туловище было притянуто ремнями во избежание падения при тряске. Капитан двинулся вперед, перешагнув через покойника. Водитель слышал шум, но не сразу остановился – не понял, ЧТО ИМЕННО происходит. Врач тоже не сразу обернулась. Когда же повернула голову – сразу изменилась в лице. Невыразимая боль отра-зилась в глазах – от понимания, что ты не в силах что-то изменить.
– Мне очень жаль, мэм, – пробормотал убийца, – что мы с вами встретились при таких удручающих обстоятельствах. Ничего личного, как говорится…
Четвертый выстрел бросил женщину на приборную панель, она ударилась головой и сползла вниз. Перепуганный водитель с опозданием выжал тормоз. Машина дернулась и заглохла. Убийца не упал, заблаговременно схватился за ручку над головой. Водитель собрался выпрыгнуть из машины, но «капитан» тут же схватил его за шиворот и приставил глушитель к затылку. Мужчина средних лет, с сединой, серебрившейся на висках, сделался белым, как бумага. Он не был военным человеком, он был обычным гражданским водителем и всегда спешил, чтобы медики могли спасти чью-то жизнь.
– Спокойно, гражданин, спокойно, – вкрадчиво проговорил убийца. – Все хорошо, не надо совершать бессмысленных движений. Заводи