лезвие высекало искры, пронзительно и обиженно звенело… пока вдруг не переломилось пополам. Кусок в две ладони длиной упал на пол, сопровождаемый тонким, медленно затухающим звуком разбитого стекла.
– Вот, значит, как… – глухо пробормотал Дроган, поднимая острый стеклянный обломок. – Я ведь все правильно понял, Санкрист?
– Ты все понял правильно, – прошептал я одними губами. – Это тоже подделка, Дроган, и, следовательно, Изумрудное Жало где-то в Эммере.
Его вновь окружала тьма – как тогда, в другой жизни. Он теперь считал, жизней было две. «До» и «после». Это было правильно – часто случается так, что человек проживает не одну, а множество жизней. И каждая – очень разная… не всегда хорошая, но обязательно разная. Сейчас он жил второй своей жизнью и старался смириться с этим – все делается по воле Эмнаура, и если бог принял решение, непостижимое для простого смертного, – что ж, остается лишь принять волю высших сил.
Вся жизнь «до» была простой. Он охотился на бандитов, изучал магические искусства в Триумвирате, молился… это было хорошее время, понятное и даже приятное. Была крыша над головой – сначала своя собственная, затем – принадлежащая Триумвирату. Не терзали муки голода – кроме случаев, когда он приносил обет некоторое время воздерживаться от еды. Ему даровали право носить чеканную маску и быть среди близких по духу людей. И еще… еще была вера в мудрость великого Эмнаура в неизбежную победу тьмы над светом…
Однажды все изменилось.
Алкет неловко поднялся с узкой лежанки. Руки были стянуты за спиной мягкими кожаными ремнями – аккуратно, но надежно. Разумеется, он не пытался освободиться – к чему бежать, если надежнее стражей у входа и каменных стен его держали терзания собственной души. Видимо, именно поэтому на него не стали накладывать ни «путы», ни «оковы». Преступник должен испытывать нравственные страдания, а эти два заклинания Крови обеспечивают послушание – и не более того.
Заключенный подошел к окошку – если это крошечное отверстие, куда не пролезла бы даже голова широкоплечего Гарда, можно было назвать окном. Глубоко вдохнул прохладный утренний воздух.
Все эти дни он снова и снова вспоминал чудовище, которое сам же и выпустил наружу. Молодых воинов, отдавших свои жизни, чтобы демон мог вступить в Эммер. И других – молодых и старых, умелых и не очень – воинов в белых эмалевых доспехах, что шли на верную смерть, пытаясь хоть ненадолго остановить монстра. Они бросались на него снова и снова и гибли… гибли…
Эти тела, разорванные чудовищными когтями, растоптанные могучими лапами, обожженные демоническим огнем, уже который день стояли у Алкета перед глазами. Стоило только опустить веки.
Светало. Прошла еще одна ночь. Еще ближе казнь.
Он давно смирился с мыслью о казни. Смирился уже в тот момент, когда солдаты заломили ему руки за спину, накинули на шею удавку, чтобы не пытался вырваться, и в таком виде доставили в шатер генерала Ви. Хотя нет, в шатер его повели не сразу, сперва дали вволю полюбоваться на ту бойню, что устроило