золотистые зёрна. Когда мешки наполнились доверху, троллята взвалили их себе на спины и исчезли вместе со старым троллем. Исчезли словно дым среди кочек и горных расселин.
– Вот это урожай так урожай! – сказал самому себе Никлас и отправился в поле – поглядеть, не достанутся ли ему какие-нибудь брошенные колоски.
Но троллята, верно, поработали на славу – в поле не осталось ни одного зёрнышка. Землю устилала одна лишь сухая, смятая солома.
«Пойду-ка я лучше к той сосне да возьму мешочек. Такой урожай мне по душе пришёлся», – подумал Никлас.
Но, освободив корни сосны от мха и земли, Никлас не обнаружил ни малейших следов мешка, и, сколько он ни разрывал землю руками и острым камнем, ему так ничего и не удалось найти. А время шло, близился полдень. Пора было идти на подёнщину. В конце концов Никлас взял корзинку и отправился с ней домой. А поиски клада решил отложить до следующего дня. Утром, едва рассвело, он снова отправился в лес, взяв с собой лопату.
Но когда он подошёл к тому месту, где вчера было поле, оно уже исчезло, а хуже всего то, что он не мог узнать сосну, под которой лежал кожаный мешок. Никлас стал в надежде копать то под одной, то под другой сосной, но всё напрасно. Он так упрямо копал, что не замечал времени и опоздал на подёнщину. Староста отругал его и урезал долю ржаной муки, которая причиталась ему в уплату за труды. Но это его ничуть не остановило. На другой день он уже снова был в лесу, снова опоздал на подёнщину и снова у него урезали долю муки. Жена плакала, ругала его, что он слоняется по округе, словно бродяга с просёлочной дороги, и сетовала, что Никлас заставляет её и детей голодать. Ни словом не выдал Никлас, чем он занимается, потому что знал: тот, кто ищет клад, если хочет найти его, не должен об этом говорить.
Однажды утром, когда он, как обычно, рыл землю, увидал его случайно какой-то старый торпарь и давай над ним насмехаться.
– Так, так, любезный мой Никлас, ты хочешь найти клад, – уязвил его старик. – Однако днём тебе это не удастся. Человеческим рукам никогда, кроме как ночью, не добраться до троллевых сокровищ.
– Ах так, – сказал Никлас и бросил лопату, потому как знал, что старый торпарь сведущ во всех тайных, скрытых от людей делах. – Тогда попытаю-ка я счастья ночью.
Но старик только засмеялся в ответ.
– Невелика от этого польза. Невелика польза, – повторил он. – Если кто и найдёт клад, он не сможет вытащить его наверх, прежде чем взойдёт солнце. За это же время тролли так запугают, что не захочешь и клада, а выпустишь сокровище из рук или же вымолвишь какое ни на есть словечко, а сокровище – раз! – и исчезло. И оглянуться не успеешь! Тролли-то знают немало волшебных заклятий. Они нашлют на того, кто ищет клад, шипящих змей и прожорливых волков, так что хоть бы ноги унести. Ищи, любезный Никлас, ищи клад, коли тебе это по душе. Только, боюсь, ничего тебе не найти.
С этими словами заковылял старый торпарь дальше, рассказывая всем и каждому, кто только хотел его слушать, о том, что Никлас ищет клады в лесу.
Вся округа смеялась над Никласом.