аешь человека, может даже и не один год, и не три, а так – с десяток. И кажется тебе, что все тебе про этого человека понятно, и весь он перед тобой, как по полочкам и насквозь, как ряды в супермаркете возле дома: там консервы, а тут колбаса.
А тут вдруг приходит тебе письмо, а в нем: Здравствуй, дорогой друг. Вот моя книга, прочти, не обессудь.
И ты с внутренним замиранием сердца, от неожиданности, от любопытства, а что же там, от страха – а вдруг плохо и как сказать потом, открываешь первую страницу… А там – путешествие в неизведанные дали, книга, схожая с лифтом, как будто ты впервые пришел в гости к своему новому другу детства, впервые оказался в этом пахнущем сыростью и краской подъезде и вот двери лифта открылись перед тобой – и ты попадаешь в новый, но такой старый мир.
«Перчатки для скворца» – это таинственное название принадлежит детективному роману. По пути встречаешь трогательные женские наблюдения, увлекающие тебя за собой, и тонкий тихий юмор, не претендующий на большие залы, бурные овации, иногда даже как бы извиняющийся: ну вот так, как и есть. «Человек своровавший становится вором, употребляющий наркотики ― наркоманом, женщина, продающаяся за деньги ― проституткой. Даже если все это случится единожды, это название останется с ними навсегда, и даже если они полностью реабилитируются перед обществом и станут священниками, о них будут говорить, это отец Григорий, бывший наркоман или вор, это дизайнер Катя, в прошлом девушка по вызову. Что интересно, так это то, что человек, написавший одну книгу или стихотворение, не является писателем, таксист, сменивший работу, перестает быть таксистом, муж, который развелся со свей женой, становится холостым, а не бывшим мужем Марины навсегда ― после развода он перестает быть женатым, точно так же, как и она. Он же не отвечает на вопрос «А вы женаты?», – игриво: «В прошлом я был мужем Марины».
Смысл жизни, слои грязи, чужие дети, акулы. Особенно акулы. Маленькая, хрупкая, одинокая девочка, сама напоминает экзотического хищника, который исподтишка внимательно и неотрывно следит за жертвами. Жертвами?..
«Вот человек интересный зверь ― может жить на своих двадцати квадратах, присесть на диван и тем самым выбросить себя из зоны комфорта; какой же он все-таки уязвимый, вовсе не бесстрашный». Все это похоже на медитативную практику героев Кастанеды – она ищет место в квартире, меняя сторону дивана на другую и просыпается в другом измерении.
И конечно, любовь, куда без нее. Чувство, такое неуверенное, не желающее себя обнаружить, что живет в главной героине, как будто всегда и было, но спрятанное в далеком укромном уголке и найденное внезапно, вызывает удивление и заставляет обернуться, взглянуть и вспомнить собственную жизнь. Любовь в этой книге, как что-то давно потерянное, любимое, закатившееся за диван. В такой момент смотришь на эту любовь и думаешь: ну ничего себе, как я могла забыть, как же я так долго жила без нее и с ней одновременно.
«Акулы никогда не нападают одновременно на двух людей в одном месте», – а люди?
После последней строчки роман приходится перечитать еще раз. Будьте внимательны к экзотическим заливам с кровожадными чудовищами, как объясняет автор, «ведь мы называем человека, который говорит сам с собой или с вымышленными личностями, ненормальным или же сумасшедшим».
Эта проза, как прыжок в лифте из воспоминаний героев, она заставит читателя начать оборачиваться чаще в его реальной жизни, ведь никогда не знаешь, что будет позже, когда погаснет свет.
1
Яблочный пирог ― это не про меня. Хотя в воспоминаниях я еще чувствую его вкус, то, что я помню о яблочном пироге, нельзя назвать вкусом еды ― это, скорее, вкус тепла и гармонии, смешанного с беззаботностью, какая бывает только в ранние лета, несмотря на возможные финансовые трудности, а порой даже бедность. В детстве это все ничего не значило ― это была всего лишь жизнь, с солнечными лучами, радостью от новых фиолетовых мокасин и найденной на помойке ничего такой, еще вполне, модной курточки. Чтобы было понятно ― это хорошие воспоминания ― для детства деньги и другие материальные заботы важны только тогда, когда это плохое детство. А для хорошего детского детства главное, чтоб брат был, парочка приспешников, с которыми ты проигрывал взрослую жизнь, маленькая коробка с личными вещами, которую умри, но не открой никто другой, кроме маленького владельца, да старые, вовсе не любимые и, скорее всего, порванные сандалии.
Еще для будущего человека важно, чтобы приспешники, о которых говорилось выше, были примерно так же счастливы в своем маленьком, таком хрупком и коротком детстве и понимали детство так же правильно, как и ты, иначе беды не избежать… И многие не избежали. Они, возможно, только лет через двадцать поняли, что не избежали. Возможно, через тридцать, а возможно, и не поняли, что не избежали, только вот это знание и понимание ничего не меняет. Случившееся случилось навсегда, потом ты можешь защищаться и говорить, какой ты вполне даже хороший человек, и с тобой вряд ли можно будет поспорить. Наверняка в памяти у каждого всплывет множество картинок, эпизодов из документального