лидерами, занять место среди них. К сожалению, у него, как у многих советских лидеров, был комплекс неполноценности в общении с западными лидерами. Запад его подталкивал к реформам, но Миша по своему образованию и жизненному опыту не был готов к их разумному проведению. Он не имел ни тактики, ни стратегии – были сплошная импровизация и губительное желание все изменить одним махом…
Вбросили лозунг: ускорение. Генсек объявил, что до восьмидесяти процентов машиностроительной продукции должно соответствовать мировому уровню. Это пахло дилетантизмом, и, естественно, кампания провалилась. Под видом реформ происходила революционная ломка структуры управления. Единым махом уничтожили все министерства, связанные с производством техники для предприятий легкой и пищевой промышленности, животноводства, потом набросились на ВПК…
Печальный же итог волюнтаристского подхода к крайне серьезным вопросам экономического блока нам всем известен…
Антиалкогольная кампания по существу провокационная. Возник не контролируемый самим государством подпольный рынок производства алкоголя, взрывным образом расползлась наркомания…
Появился дефицит продовольствия. Потом начали шантажировать население повышением цен – изобретение министра Павлова…
Грядущее повышение напугало людей, привыкших к стабильным ценам. Возник ажиотажный спрос, прилавки мигом опустели…
В условиях, когда едва устанавливающееся рыночное равновесие было искусственно нарушено, начались споры по поводу выбора модели экономического развития. Одни члены правительства говорили одно, другие – иное. Появились планы Абалкина, Аганбегяна, Явлинского…
Многие обыватели совершенно потерялись в ориентирах. Началось брожение умов в поисках внезапно утерянной истины…
А когда все непродуманные экономические эксперименты привели на практике к хаотическому спаду экономики, правящая элита решила компенсировать свою неспособность управлять великой страной за счет политической демагогии. Появились гласность, идеи о «новом Союзном договоре» вопреки действующей Союзной Конституции и прочее…
Речь генерала произвела убойный эффект. Офицеры раздумывали. Тревожное молчание нарушила Светлана, жена Ветрова:
– Надо полагать, Павел Евгеньевич, наш Горбачев разбудил спящие общественные силы, и они начали на него давить.
За окном задребезжал на повороте старенький трамвай, донеслась заливистая трель. Ершов выдержал паузу, прищурил левый глаз:
– Его постоянно подталкивали с двух сторон. С одной стороны на него давили ортодоксальные марксисты из политбюро и секретариата: Лигачев, Медведев и прочие, а с другой его били буквально под руку лидеры межрегиональной депутатской группы во главе с неким Юрием Афанасьевым. Они не давали Горбачеву опомниться. Почувствовав, что он близко к сердцу принимает критику, они нашли больную точку – его желание считаться