Эль.
Несмотря на его нерешительность накануне, он казался искренним. Я положила свою ладонь на руку Армана.
– Я тоже.
Он убрал свою сухую морщинистую ладонь смущенным жестом. Я не знала, с чего начать разговор, и задала вопрос, который казался мне вполне безобидным:
– Вы часто разговариваете с Луи?
– Почти каждый день, – тут же ответил он.
– Правда? Каждый день?
– Да… Вы знаете, Дэвид и Луи выросли на моих глазах. За Луи я присматривал чуть дольше, чем за его братом, – добавил он, чтобы объяснить свою особую привязанность.
Если они общались друг с другом каждый день, то мой муж был вынужден рассказать ему о…
– Вы еще долго намерены оставаться в студии?
– Пока не знаю, – ответила я, немного смущенная тем, что он вмешивается в наши супружеские проблемы.
– Если бы вы не вернулись… Луи бы этого не пережил.
– Знаю, – сдержанно подтвердила я. – Об этом не может быть и речи.
– Если вам кажется, что он от вас что-то скрывает, вы заблуждаетесь. Луи ничего не скрывает. Он просто пытается вас защитить. И в придачу не усугубить свое дело в суде.
Официант принял наш заказ, и я, желая, чтобы мое волнение улеглось, была рада, что он прервал нашу беседу. Сразу после его ухода я возобновила разговор, решительно настроенная теперь задать ему свои вопросы:
– А Аврора? Вы ее тоже часто видите?
Он практически не вышел из своего обычного флегматичного состояния.
– Я своего рода связующее звено между улицей Тур де Дам и Орлеанской площадью.
Очень завуалированный способ сказать о том, что все эти годы он очень часто виделся с Авророй. Я хотела продолжить расспрашивать его об этом, но он сделал решительный жест старой дрожащей рукой, прекратив мои попытки.
– Я больше не скажу вам ничего об Авроре, Анабель… Не я должен рассказывать о ней. Дэвид или Луи сделают это, без сомнения, когда придет время.
– Когда придет время? – чуть не закричала я.
Да никогда не наступит время угасания той страсти и ревности, которую эти двое испытывают уже два десятка лет к моему двойнику. Я проглотила свою ярость, задержала взгляд на его сморщенном лице, задавая себе вопрос о происхождении каждой складки, каждой морщины, затем снова мягко заговорила:
– Почему у меня складывается впечатление, что вы больше склоняетесь на сторону Луи, а не на сторону его брата?
– Я вам уже сказал, я знаю его очень давно.
– Однако… Как долго вы уже на службе у Дэвида?
– Около двадцати лет.
С того момента, как Дэвид поселился в особняке Дюшенуа, прикинула я. После смерти Андре и Гортензии.
– Значит, все это время именно он был вашим работодателем…
– Нет, – возразил он с удивительной живостью.
– Как так? Очевидно, что именно он вас…
– Я вам говорю, что нет, – резко оборвал он меня. – Я работаю на Гортензию.
У