как во сне. Время казалось почти застывшим, а все чувства обострились. Казалось, достаточно хорошенько прислушаться, и услышишь, как медленно оседают горы.
Вся рукоять булавы была разделена на множество тонких дисков и испещрена знаками – квадратами и треугольниками, сплетающимися в едва различимые цепочки. На вид она была абсолютно целой, и только у одного диска не хватало точно половины, словно кто-то вынул ее, отломив по линейке. Одд легонько ударил булавой о черенок кирки, и из щели на ладонь высыпался мелкий коричневый песок, пахнущий застоялой водой.
Сзади в темноте послышался топот, а в голове снова раздавалась тихое хлюпанье слизняков: «Здесь… здесь… идите… убейте».
Готовность к битве пронзила его словно искра. На мгновение Одду показалось, что это уже не сам он стоит по голень в ледяной воде, грязный и одетый в лохмотья, но другой, новый и сильный человек, всегда скрывавшийся где-то глубоко внутри.
Рукоять уверенно легла в руки, и Одд почувствовал небывалый прилив сил. Он повернулся, держа оледенелую булаву как свое верное оружие, готовый нанести удар по любой твари, которая выпрыгнет на него из темноты.
Мальчик понимал, что орки нападут толпой, и ему вряд ли удастся долго размахивать булавой – но тот из них, кто окажется самым быстрым, об этом очень сильно пожалеет. Годы работы в шахте научили Одда точно и сильно бить по камню. Голова орка ведь не прочнее камня, так? Значит, первому из них крупно не повезет сегодня!
В узком проходе мелькнули тени. Кто-то с плеском пробежал по натекшей с потолка луже. В зеленом свете ожившей лампы блеснули сощуренные глаза с роговыми выростами вместо бровей. Затем еще и еще за спиной несущейся на Одда твари.
Мальчик глубоко вдохнул и замахнулся сплеча, округлив спину. Все мысли исчезли из его головы, кроме одной: «Стоять до смерти!»
Орков было не меньше четырех. По крайней мере, столько он разглядел за долю секунды перед ударом. Впереди, пригнувшись, двигался самый крупный – на голову выше мальчика и гораздо шире него. Видимо, Одда считали важной птицей и за ним послали охранника посильнее. Трое других были заметно мельче и тощими, как болотный тритон, – такие обычно слонялись туда-сюда в подземельях, роняя слюни и размахивая плетками над головами пленников.
На мгновение большой орк в ржавом дырявом шлеме и грязной набедренной повязке остановился, а потом взвыл, оскалившись, протянул лапы к лицу Одда и бросился на него.
В эту секунду Одд перехватил булаву поудобнее для удара и нечаянно провернул пальцами один из дисков на рукояти…
Пещера взорвалась ярким светом и исчезла.
Какое-то время перед глазами Одда был только этот ослепительный свет, грозящий разорвать голову на куски. И тишина. Абсолютная. Мягкая, как войлок.
Потом перед глазами медленно проступили плавающие размытые тени. Еще немногим после воздух наполнился уханьем совы и резким запахом ночного мокрого луга.
Одд стоял на лесной поляне, пригнувшись