но и отвергают всякое внешнее побуждение и пресечение, как насилие. Вообще говоря, термины «насилия» и «зла» употребляются ими как равнозначные настолько, что самая проблема непротивления «злу насилием» формулируется иногда как проблема непротивления «злу злом»[20] или воздаяния «злом за зло»;[21] именно поэтому насилие иногда приравнивается «сатане»,[22] а пользование им описывается как путь «диавола».[23] Понятно, что обращение к этому «сатанинскому злу» воспрещается раз навсегда и без исключений,[24] так что лучше умереть или быть убитым, чем пустить в ход насилие;[25] мало того, один из этих моралистов пытается даже установить, что победивший силою «всегда и неизменно неправ», ибо «истина» и «Бог» всегда в «побежденном».[26]
Справедливость требует признать, что все эти осуждения не относятся ими к внутреннему самозаставлению, которое упрощенно характеризуется как «насилие духа над плотью»[27] и допускается в порядке нравственного делания. Однако пределами «своего тела»[28] допустимость заставления и ограничивается: «чужая плоть» имеет «своего хозяина» и поэтому «насилие», направленное на другого, «не нужно»;[29] ведь невозможно доказать, что «другой» неспособен к верному самоуправлению изнутри,[30] а отрицать «свободу» и «человека» недопустимо.[31] И поэтому всякое выхождение за пределы своего существа признается не обоснованным пользою, не вызванным необходимостью, вторгающимся в Божие дело, святотатственно замещающим волю Божию, как якобы недостаточную, и обнаруживающим в душе «насильника» прямое отрицание Бога.[32] Надо предоставить других – самим себе[33] и совсем прекратить внешнюю борьбу со злом, как неестественную и неплодотворную.[34] Надо перестать «устраивать жизнь других людей»[35] и понять, что кто бы ни сделал насилие и для чего бы оно ни было сделано, все равно оно будет злом, без всяких исключений.[36] И все те, кто этого не хочет понять и продолжает насильничать, – разбойники на больших дорогах,[37] революционеры,[38] палачи, шпионы,[39] сенаторы, министры, монархи, партийные лидеры[40] и все вообще политические деятели[41] – суть «заблудшие» и «большею частью подкупленные» люди,[42] предающиеся своим «привычным, излюбленным порокам: мести, корысти, зависти, честолюбию, властолюбию, гордости, трусости, злости[43]…»
Таким образом, из всей сферы волевого заставления Л. Н. Толстой и его единомышленники видят только самопринуждение («насилие над своим телом») и физическое насилие над другими; первое они одобряют, второе безусловно отвергают. Однако при этом они явно относят физическое понуждение других и