ее реакции его поражала. Получалось, что он на верном пути.
– Я не журналист, – вдруг сказал Дронго, увидев, как она вздрогнула, – вернее, я не совсем журналист. Я веду самостоятельное расследование причин смерти вашего мужа. И мне кажется, что я смогу выявить истинных виновников трагедии. Если вы мне поможете.
– Кто вы? – спросила она, глядя ему в глаза.
– Проводящий частное расследование независимый эксперт. – Он тоже смотрел ей в глаза, ожидая реакции.
– И вы надеетесь, что вам удастся добиться большего, чем правоохранительным органам? – Теперь она смотрела на него с любопытством. Но гнева уже не было.
– Во всяком случае, мне легче это сделать. Я не связан никакими сроками и никакими официальными лицами. На меня никто не давит.
– Вы хотите сказать, что на прежних следователей «давили»?
– Я хочу сказать, что им могли не разрешать активно проводить различные мероприятия по выявлению действительно виновных лиц.
Она задумалась. Потом медленно спросила:
– Что вам нужно?
– Чтобы вы рассказали о его последнем дне. Он был расстроен?
– Нет, скорее весел. Но я видела его только утром. А домой он вернулся поздно вечером. Я услышала крики и выглянула за дверь. На лестничной клетке толпился народ, и я долго не могла поверить в то, что случилось. Извините меня. – Она взяла со столика пачку сигарет. Достала сигарету, щелкнула зажигалкой.
– Вы не замечали ничего необычного?
– Меня об этом спрашивали тысячу раз. Конечно, ничего не замечала. Да он бы ничего и не сказал. Это сейчас я понимаю, что он был достаточно скрытным человеком. По прошествии времени все кажется несколько другим.
– Вы были женаты несколько лет. Вы ведь были его второй женой?
– Это тоже имеет отношение к вашему расследованию? – Она потушила сигарету в пепельнице, качнувшись в сторону столика, стоявшего рядом с диваном. И снова обрела прежнее равновесие, застыв в позе Будды.
– Наверно, нет. Но чисто по-человечески мне интересно, когда вы поняли, что он был достаточно скрытным. Через месяц? Через год? Только сейчас?
Она снова замолчала, метнув в него испытывающий взгляд. Потом очень тихо произнесла:
– Вы опасный человек, Кузнецов. У вас очень скользкие и опасные вопросы. Вы все время балансируете на грани хамства и недозволенного любопытства. Но я отвечу и на этот вопрос. Так мне стало казаться только недавно, спустя почти два года после смерти Алексея. У вас есть еще вопросы?
Теперь она действительно переживала. Но он обязан был довести этот разговор до логического конца, выяснить те моменты, которые его волновали. Поэтому он задал следующий вопрос:
– Кто входил в его «ближний круг»? По самым скромным подсчетам, у него было несколько тысяч знакомых, товарищей, приятелей и так далее.
– Мы пытались как-то оградить наших друзей, – заметила женщина, – но всех, кто был близок с Алексеем, вызывали к следователям. Всех без исключения. Я не могу вспомнить