Баран с хворостиной побежал к овцам. Шум от волочащихся листьев погнал стадо овец прочь. Всполошились и коровы, бросились за бараном. Мы перепугались, но помочь ничем не могли: стадо понеслось по пахоте, поднимая пыль, даже Грише его было не догнать.
К счастью, оборвалась веревка, и стадо остановилось. Коровы, обнюхав хворостину, пошли назад, на Мокрый Лужок. Барана приняли в стадо.
На хуторах вокруг Ласко́ва стада пасли свои пастухи. Они встречались иногда с нашим. Каждый имел в стаде “бойцовскую” корову.
– У меня Бобкина Французка – ух! – хвастался наш.
– А у меня Танина Соловей не уступит, – не сдавался есенский пастух.
– Давай спустим!
– Давай!
Коров отлучали от стада и выгоняли на “нейтральную” полосу. Они сходились не сразу. Издали двигались боком, низко наклонив головы, распаляясь, рыли копытом землю, грозно ревели, стращая друг друга. Сблизившись, сталкивались лбами, с сухим треском сцеплялись рогами, упирались изо всех сил. В конце концов Французка отскакивала в сторону, сдавшись.
– Я говорил, – радовался есенский, – Соловей заби́дит (победит).
– А давай баранов спустим, – не хотел уступать наш пастух.
Барана отлучать не надо – он сам, только пусти, бежит в чужое стадо. Наш боец с толстыми крутыми рогами, стоило только пастуху отступить в сторону, со всех ног бросился в есенское стадо. Их овцы шарахнулись было прочь, но тут же успокоились. Есенский баран смело поддал в бок рогом нашему. Наш дал сдачи – и оба попятились для разбега. Дрались, пока кровь не выступила из-под рогов. Есенский, отвернув от лобового удара, был сбит с ног. Наша победа! Мы были рады. Своего барана отогнали потом в родное стадо.
Нас влекло к пастухам. Правда, не всегда нас отпускали из дому. Нам с Митькой нужно было няньчить брата Ваську. Ване Тимохину – сестрёнку Душу (Дуню), а позднее – Нину, Маню, Полю. Один Коля Бобкин был свободным. Его братишка Ефимка умер, не прожив и года.
У пастуха был острый, как бритва, складной нож. Чтобы просто подержать его в руках, мы должны были что-то сделать за пастуха. А когда держишь нож в руках, очень хочется что-нибудь им построгать.
– Ва-аньк, дай еще маленько подержать.
Ванька был из Махновки, года два или три ходил у нас в поле. Он “норовил” больше нам с Митькой – мы раньше вместе бегали в Махновку на Борис-гору играть. А когда пастухом был Гриша Грунин, тот “тянул” больше за Ваню Тимохина, своего двоюродного брата.
Гриша вырезал из дерева трещотку и трещал ею перед нами.
– Гри-иш, дай попробовать.
– А сбегай, подгони коров.
Мы все четверо бежали и подгоняли отставших в кустах коров. Я первым прибегал назад, но “трещал” первым Ваня, потом Коля, а уж после них мы с Митей. Обидно, конечно, но с Гришей спорить не станешь: он может и совсем прогнать домой. Тогда приходилось забираться в ельник, играть шишками, воображая их коровами и овцами, а себя пастухом. Но это, конечно, совсем не то.
А пастуший рожок!..
– Тру,