на глазок, без примерки. Мы быстро примеряли их и тут же менялись…
В казарме нам показали, как складывать одежду столбиком на полке рядом с кроватью и застилать постель. Это была японская традиция и, если столбик был неровным, то дежурный офицер, обходя казармы, сбрасывал его и будил бойца, если это была ночь, чтобы он исправил этот столбик».[140]
Самыми тяжелыми для новобранцев были первые три месяца военной службы. По воспоминаниям Винокурова, «первые три месяца были строевые занятия и езда верхом на коне, с которого вначале почти все падали. Коней не надо было попусту дергать, так как они прекрасно понимали команды и исполняли их лучше новобранцев. В этот период мы назначались на разные дежурства, начиная от дневальных по казарме, пекарне, больнице, столовой и т. д. Самое трудное дежурство было в карауле. Весь отряд охранялся по всему периметру часовыми, которые стояли в любую погоду и время года по два часа на посту. Командир отделения поднимал в караульном доме отдыхающих и спящих, если это было ночью, и обходил посты, заменяя караул. Ночью при полной темноте не было видно приближающихся людей, поэтому ложились, тогда на фоне неба мы могли видеть силуэты на далеком расстоянии. Зимой стоять два часа в открытом поле на ветру было очень холодно, и я согревался копанием ям походной лопаткой».[141]
Требуя четкого выполнения приказов и распоряжений и добиваясь полного подчинения, младшие командиры и офицеры нередко использовали физическую силу. Сохранилось даже одно свидетельство убийства японским офицером слишком строптивого русского солдата.[142] Обычно нарушители отрядной дисциплины подвергались таким взысканиям, как наряд вне очереди, постановка по стойке «смирно» под ружье на определенное время и, в особых случаях, карцер. Вновь читаем у Виноградова: «Не помню почему, но раз я испытал это „удовольствие“ [два часа под винтовку]. Накладывали четыре кирпича в ранец, который надевался на несчастного бойца, плюс винтовка на плече, и он стоял два часа в конторе вахмистра, который не позволял шевелиться. Когда я выстоял положенное время, то под сапогами было мокрое место».[143]
Существовала и система поощрений. Отрядникам, неоднократно отличившимся в том или ином виде деятельности, выносились благодарности и вручались специальные значки. Известно, например, что существовали значки «За любовь к лошади» и «Отличник фехтования (на штыках)».[144] Отличники боевой подготовки получали повышенное денежное довольствие.
Денежное довольствие рядового асановца составляло 7–8 гоби (денежная единица Маньчжоу-го) в месяц, у ефрейтора – 10–12, унтер-офицеры получали до 24 гоби. Ежемесячное денежное пособие получала и семья военнослужащего. За рядового его семье выдавалось пособие в размере 30–40 гоби.[145]
Увольнения для рядового состава отряда разрешались только после первых трех месяцев службы, и то лишь в расположенный в непосредственной близости