Исайю? С полированного коричневого черепа шквалом срывает последние патлы, рвет в клочки. На лбу словно стесанном встречным ураганом, свежая царапина. Поверх царапины намертво приросла фуражка с «крабом» – в ней, говорят, поэт приехал из Риги в Хайфу с женой и семерыми детьми.
Семеро детей следовали за ним повсюду строем. Он пил пиво в кафе и очень любил жену – любил так, что она однажды не выдержала и умерла от рака.
Сейчас он прибыл в Париж на свадьбу старшей дочери. Дочь венчалась в церкви на улице Дарю с отпрыском видных «отщепенцев» – Ди-Пи. Благородный отец явился на венчанье незваный, изрядно приняв на радостях на грудь – к смущению собравшихся. Родня жениха вежливо попросила его удалиться. Он оказал сопротивление. Изгнанный из храма поэт шумно скандалил во дворе, колобродил, вздымал к небу кулаки, посылая дочери проклятья, словно король Лир.
И вот сейчас Погром у меня на пороге.
– Радуйся! Я привел к тебе Любовь, – провозглашает с порога Исайя. – Прими ее. Прими нас. Так надо. Я нашел ее по дороге к тебе.
Любовь, немытая, беловолосая, входит вслед за поэтом, цепляясь, как слепая, за полу его пиджака. В свою очередь, она тащит за собой замызганного мальчишку – отчего-то с галстуком-бабочкой на голой грязной шее. В липкой руке мальчишки, видимо, ее сына, бумажный стаканчик из-под шипучки.
– Купи нам вина, купи еды, – сказал Погром. – Нам надо пить вино.
Я купила вина, хлеба, сыра. Сели пить.
– Я хочу сочинить Новейший завет, – оповестил поэт. – В Новейшем завете самое главное это другие «от» – не от Маркса и Матвея, а от – Советского информбюро и от Москвы до самых до окраин и от жены моей Нины. Я тебе почитаю кое-что оттуда.
И тотчас начинает выкрикивать-завывать:
– Хвалите Господа с небес
все ангелодемоны,
все бесоархангелы,
все солнцемолекулы,
все атомозвезды.
Он повелел – и сотворилось[3]…
…Как описать его стихи? Рычанье льва, труба Иерихона, клекот, ропот, грохот и гром и звон строк и строф, переполняют мир.
Старый дом на улице Великих Августинцев ходит ходуном, как при урагане. Летают, мечутся искры и сполохи. Воздух заряжен благодатью, как лейденская банка – электричеством.
Во дворе дома, узком, как труба, гулко раздаются недовольные голоса:
– Эй вы там, потише! Три часа ночи!
– Хвалите Господа все народы:
аиды и оды, и рады, и веды
Прославляйте его все племена
и на ОООО! и на УУУУУУУУУУ!!!!!!!
и на ИИИИИИИИИИ!!!!
и на АААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!
В доме хлопают двери. Где-то с треском лопается стекло.
…Не желая ничего.
Алилуйя!
Валяюсь пьяный на полу я.
Алилуйя!
В конце концов, все заснули: Любовь с мальчишкой в моей постели. Я на полу. Поэт пристроился тут же, свернулся калачиком на тощей подстилке.
…Мне не спится. Время к четырем. Серые контуры города начинают прорастать за окном.
Поэт дергается