сидел Пьер, из мешка послышались придушенные крики.
Толпа тотчас остановилась.
– Нужно, конечно, вынуть кляп, но как приблизимся к жилым домам – опять заткнуть ему рот, а то эти мяуканья всех перебудят, – произнес один из толпы голосом, едва слышным, однако ж так, что слова долетели до ушей графа.
Двое носильщиков положили куль на землю и принялись распутывать веревки, которыми он был обвязан. Четверо других приготовились тотчас схватить жертву, вздумай она сопротивляться.
Предосторожность не помешала: как только жертва почувствовала, что ее голову обдало свежим воздухом, она издала протяжный крик о помощи. Но тут сильная рука сдавила ей горло.
– Ну, Жак! Ты не удави совсем, – ведь жизнь его стоит денег! – повелительно произнес говоривший прежде голос.
– Будь покоен! Я ведь только немножко сжал его флейточку – но это ничего!.. – произнес тот, которого называли Жаком.
– Надо опять вставить ему кляп, – произнес третий голос.
– Ну, вот! Дайте же ему перевести дух, а то еще помрет.
Кожоль слышал из своего убежища хриплые свистящие звуки, выходившие из груди жертвы. С минуту он думал было выскочить из засады, чтоб броситься на этих людей и освободить пленника, но благоразумие его удержало.
«У меня и так уже довольно дел, кроме освобождения этого удавленника, – подумал он. – Если бы в эту минуту происходила битва и если бы до места моего свидания было два шага, то, без сомнения, я помог бы бегству этого несчастного или несчастной…»
И молодой человек решил держаться тихо.
Мало-помалу дыхание пленника стало ровным. Но грубость разбойников, чуть не задушивших его за попытку освободиться, отбила у него охоту продолжать борьбу, и он спросил умоляющим голосом:
– Ради бога!.. Куда вы несете меня?
– Скоро сам узнаешь.
– Вы затолкали меня в этот мешок, чтобы бросить в Сену?..
– Нет! Этого тебе нечего бояться.
– Ну, так что же вы хотите сделать со мной?
– Мы переменим твое убежище. Вот и все.
– И я уже никогда не выйду на свободу?
– Завтра, если хочешь, тебя отпустят.
– Что же мне делать? Скажите, скажите!.. Я сделаю.
– Да ведь тебе уж сколько раз повторяли, что нужно признаться Точильщику в том, что он требует.
В пленнике на минуту вспыхнула энергия.
– Никогда! – воскликнул он.
– Это твое последнее слово?
– Никогда! – повторил пленник.
– Ну, так всуньте ж ему снова в рот затычку! – распорядился один из толпы, по-видимому, начальник.
Жертва еще попыталась умилостивить извергов:
– Выслушайте хоть слово, умоляю вас.
– Ну, говори!
– Отпустите меня! Я озолочу вас всех… всех шестерых. Я дам вам сто тысяч экю! – несчастный назвал баснословную цифру с мучительным усилием.
Толпа молча остановилась.
Пленник снова начал хриплым голосом:
– Даю вам двести тысяч экю, только освободите меня.
– Так