путь и высоко поднимет свой лук к триумфу… А что касается науки о звездах, я познакомлю вас в Квебеке с одним священником, моим другом, который весьма в этом сведущ. Он вам расскажет удивительные вещи о вашей судьбе и о судьбе господина де Пейрака… Вот увидите!
Часть третья
Тадуссак
Глава XI
– Тише, матросы!
Глуховатый голос Эриксона, усиленный рупором, пронесся над заливом, передавая первоначальную информацию командирам всех кораблей.
– ТИШЕ, МАТРОСЫ!
Затем последовал длинный список приказов:
– Выбрать гитовы нижних парусов! Отдать шкоты большого паруса!
В тишине, наступившей после первой команды, по палубам затопали босые ноги. Матросы приступили к маневру.
– Выбрать все гитовы нижних парусов и булини… Закрепить все гитовы…
Утро окрасило в пастельные тона стоящие в ряд корабли. На каждом из них капитаны повторяли команды флагмана, и им вторили крики чаек и бакланов, круживших в туманном утреннем свете, и невозможно было разобрать, где кончается небо и начинается вода.
– МАРСОВЫЕ МАТРОСЫ, НАВЕРХ!
Словно проворные обезьяны, матросы бросились к вантам.
– Распределиться по реям… Взять линьки реев и завести их за паруса…
Анжелика стояла на носу «Голдсборо» рядом с Пейраком. Там собрались все пассажиры, а вокруг суетилась команда, спуская паруса и подготавливая судно к дрейфу. Широко раскрытыми, полными радостного ожидания глазами они всматривались в открывшуюся панораму. На берегу теснились деревянные домики, среди садов на склонах холмов виднелись хуторские постройки из серого камня, полосы возделанной земли поблескивали под ледяной коркой как зеркала.
В центре склона, между рекой и деревней, возвышалась остроконечная колокольня маленькой, со вкусом отделанной церквушки. Свинцовая оправа стекол сверкала в рассеянном утреннем свете.
Слева на вершине мыса расположился небольшой деревянный форт с четырьмя башенками и простым донжоном, над которым развевался белый флаг с золотыми королевскими лилиями.
– Тадуссак! Франция!
Грохот опускающейся якорной цепи раскатился по тихому заливу и эхом отразился от розовых гранитных скал, что громоздились в устье речки Сагеней, впадавшей в реку Святого Лаврентия.
И снова наступила тишина, которую нарушали только крики морских птиц.
Весь пейзаж тонул в легкой пелене тумана, и цвета казались одновременно и тусклыми, и яркими. Среди домов поселка, расположенных ярусами, то здесь, то там виднелись красные и золотые вкрапления осенних вязов и кленов. А дым поднимался из каминных труб такими белоснежными струйками, что казалось, его нарисовала рука художника.
Палисад маленького индейского лагеря, на полпути от форта до первых пихт на лесной опушке, был окутан голубоватым дымком.
– На первый взгляд все спокойно, – сказал Пейрак, всматриваясь в подзорную трубу. –