мулах везли его по перешейку на берег Атлантики, где золото грузилось в трюмы галионов. Тяжелогруженые суда собирались в Гаване, откуда в составе конвоев следовали в Испанию.
Среди авантюристов, завороженных этим потоком богатств, было немало разного рода преступников, религиозных и политических изгоев, а также вполне благополучных людей, не страдающих излишней щепетильностью, как, например, младшие отпрыски добропорядочных семей, жаждавшие приключений и вовсе не спешившие стать священниками. Все они стремились на запад. Некоторые пускались в плавание на утлых суденышках, и больше о них никто никогда не слышал. Французы облюбовали небольшой остров, покрытый пышной растительностью, который Колумб назвал Тортуга из-за его формы, напоминающей черепаху. Англичане обосновались чуть дальше, на острове больших размеров, который они нарекли Ямайкой – от индейского Хаймака. Французские авантюристы, объединенные общими целями, называли себя «береговыми братьями». Их отношения были жестко регламентированы, капитаны и матросы получали строго определенный процент добычи. Захват испанских галионов с грузом золота был чрезвычайно доходным предприятием. Высшие чиновники Франции и Англии, а также монархи быстро поняли это. Они становились арматорами – снабжали деньгами флибустьеров в обмен на свою долю доходов. Каждый знал, что королевская доля была самой большой.
Французские и английские авантюристы, специализирующиеся на охоте за испанским золотом, – они нападали не только на галионы, но и на береговые колонии и боевые корабли – стали называться флибустьерами, от староголландского слова vrijbuiter (фрийбейтер), что означает «вольный добытчик», другими словами – пират. Но они не были пиратами: губернаторы островов Тортуга и Ямайка от имени королей Франции и Англии выдавали им патент, который превращал их в корсаров, воевавших против общего врага, Испании. Флибустьеры-корсары обычно должны были прекращать свои набеги в тот период, когда страны не находились официально в состоянии войны. Но разве можно требовать от человека кипучей энергии законопослушания, как от обычного нотариуса! Их нимало не заботило, что иногда они из корсаров превращались в пиратов. «Новости доходят до нас слишком поздно, – оправдывались они, – и слишком редко».
Хотя школьные учебники почти не упоминают о них, французские и английские флибустьеры были настолько знамениты и в свое время, и в более позднюю эпоху, что затмили имена многих почитаемых ныне капитанов и генералов. Имя Монбара Губителя сохранилось в морских анналах из-за его прозвища, которое было вполне оправданно. Младший сын в добропорядочном лангедокском семействе стал своего рода фанатиком-аскетом среди флибустьеров. Его не интересовало ни спиртное, ни игра, ни женщины. Единственным смыслом жизни была, похоже, ненависть к испанцам, которая проявилась у Монбара с самого отрочества.
Его не удовлетворяло простое убийство испанцев. Он охотно пытал их. Любимая потеха: взрезать ножом живот,