террористы обезоружили охрану, заняли лестницы и внутренние галереи и заперли членов правительства и чиновников в их помещениях.
Начинать в этих условиях операцию по их освобождению было невозможно, поскольку жизнь многих людей находилась в руках мятежников. Приходилось считаться с тем, что террористы после вступления армии будут мстить задержанным во дворце лицам. Это обстоятельство вынудило правительство начать переговоры с мятежниками.
Вначале они не принесли результата, и тогда мятежникам был предъявлен ультиматум, срок которого истекал в 19.30. Одновременно стягивались крупные армейские подразделения для захвата здания вооруженным путем.
Увидев подготовку к штурму, мятежники решили сдаться, поставив условие, чтобы им разрешили беспрепятственно выехать в Германию. Капитуляция произошла вскоре после 20.00. Здание Канцелярии было окружено кордоном армии и полиции.
Широко задуманное преступление против безопасности Австрии было сорвано. Во всей стране царит спокойствие75».
А вот что происходило в этот день в Германии. Адольф Гитлер присутствовал на ежегодном Вагнеровском фестивале в Байрейте, где слушал оперу «Золото Рейна». Новость о «путче» необычайно взволновала его. Фридлин Вагнер, внучка великого композитора, сидела в фамильной ложе по соседству и была свидетельницей происходящего. Два адъютанта – Шауб и Брюкнер, рассказывала она позднее, получали новости из Вены по телефону, который стоял в ее ложе, а потом шепотом докладывали о них Фюреру.
У разных историков реакция вождя Третьего рейха описана по-разному. Процитированный выше журналист Уильям Ширер утверждал, ссылаясь на воспоминания внучки композитора:
«После спектакля фюрер казался очень взволнованным. Волнение его возрастало по мере того, как он пересказывал нам страшные новости… Он с трудом прогнал со своего лица выражение довольства и намеренно заказал, как обычно, обед в ресторане. “Я должен выйти показаться, – сказал он, – иначе люди подумают, что я к этому причастен”».
А вот его коллега Э. Бояджи в своей монографии «История шпионажа» утверждает, что фраза Фюрера звучала по-другому:
«Хорошо, что я нахожусь не в Вене, а то могут подумать, что я причастен к венским событиям».
Вне зависимости от того, что сказал Адольф Гитлер, историки единодушны – диктатор становился все мрачнее и мрачнее, когда узнавал последние новости из Вены. Сначала об аресте «заговорщиков», потом о начале следствия, а затем и реакции Бенито Муссолини. Достаточно сказать, что одна из итальянских газет написала на своих страницах: «Что они возомнили о себе, эти господа нацисты…». А пять итальянских дивизий находились на границе Австрии в Бреннеро76.
Отто Скорцени в своих мемуарах сообщил следующее:
«Узнав о трагических событиях, он (Гитлер. – Прим. ред.) был изумлен и разъярен; одновременно он получил информацию о концентрации пяти дивизий Муссолини на перевале Бреннер и продвижении югославских