стынет, – говорил скороговоркой, пережёвывая ломоть хлеба.
Завтрак на столе в шумной столовой, Володя пару раз черпанул ложкой кашу и застыл в ожидании, когда каша пройдёт до кишочек.
– Намёк понял, – сказал Карифан и протянул полстакана водки налитой из фляги, спрятанной за пазухой.
Володя проглотил водяру и крякнул от удовлетворения внутренней потребности. Жизнь продолжалась и требовала действий, пусть выраженных только словами.
– Я сегодня встретил девушку, – заявил Володя.
– «Как много девушек хороших…», – запел тихонько Карифан.
– Не шути. Правда, правда, как полёт чудесного видения… Но не чайки.
– А я её тоже видел, она бежала впереди тебя от берега, – ответил друг.
– Врёшь, – Володя был настойчив и категоричен, – Она улетела с ветром.
– Она стоит здесь рядом, потому что вылетела из столовой и вернулась обратно, – Карифан был настойчив и убедителен, лишённый совсем романтики.
– Где? Покажи!
– Смотри сюда, дело говорю, – сказал Карифан и показал на раздаточное окно из кухни в столовую.
В раме раздаточного окна была видна девушка с белой наколкой на голове, она смотрела на друзей и улыбалась. Глаза её располагались к аккуратному носику несколько ближе, чем обычно, изгиб бровей служил окантовкой для очертания глаз. Создавалось впечатление, что всё её существо устремлено к полёту, а губы, сложенные в яркий бутончик, были надёжным источником, генерирующим слова.
Володя не смог усидеть на месте и подошёл к окошку. Он хотел спросить: «Девушка, как вас зовут? – а промолвил просительно:
– Налейте стакан компоту.
Стоявшие рядом с ней девушки громко с переливом засмеялись. Со стаканом компота вернулся Володя к своему столу, там и Карифан смеялся также заразительно.
Кореянка Мэй Ни родом с Сахалина, где родилась и выросла в семье коренных жителей, которые обосновались в центральной части острова с незапамятных времён. Ни военная, ни политическая власть на острове не повлияли на самосознание корейцев. Они считали своей родиной Корею, поэтому не принимали никакого гражданства, будь то власть России или Японии. Общинная жизнь сплотила население, дала возможность использовать совместный труд как в рыболовстве, так и в сельском хозяйстве. Промыслы охотой давно прекратились в связи с исчезновением дикого зверя. Но больше всего их признавали заядлыми огородниками, ранние овощи появлялись в Южно-Сахалинске на рынках ранней весной и не исчезали до поздней осени.
После окончания войны с Японией в 1945 году узы общины стали ослабевать, молодые корейцы ринулись на материк, среди них была и шестнадцатилетняя Мэй. Хрущёвская оттепель создала условия для свободы передвижения, даже колхозники получили паспорта и могли покинуть деревню. Молодым корейцам на Сахалине это тоже не возбранялось. Так Мэй оказалась в большом городе Владивостоке, где сумела получить, кроме паспорта, кое-какое образование, вполне достаточное, чтобы стать кулинаром в столовой общественного