как нехорошо поступил с нами, – продолжал между тем Георгий. – Надо его унизить. Все должны узнать, что он уехал за границу, не уплатив долги. Пусть он попсихует.
– Я знаю, – торопливо сказал Павлик, – знаю его женщину. Его знакомую. Его хорошую знакомую, – он говорил, от страха глотая слова.
– При чем тут его знакомая? – не понял Георгий.
– Вы же говорите, нужно его унизить, – облизнул губы Павлик. – Мы знаем, где она живет.
– Какая же ты сволочь, Павлик, – удивленно сказал Георгий, – я думал, ты мужчина, а ты, оказывается, мразь, дерьмо. – Он задумался. Восточному человеку неприятна была сама мысль о том, чтобы использовать в таком деле женщину. В подобных разборках запрещено трогать женщин и детей. Это негласное правило. Впрочем, у воров в законе обычно не бывает семьи...
– Нельзя это делать, – поморщился Георгий, – такое в городе не прощают. Если сегодня мы тронем женщину Чиряева, завтра его боевики начнут стрелять в наших женщин. Так что не лезь ко мне с такими гнусными предложениями. – Последние слова Георгий произнес как-то неуверенно, и Павлику это придало бодрости.
– У нее друг был, еще до Чиряева. Она его содержала. Все об этом знали. Потом появился Чиряев, и тот мужик отвалил. Ему объяснили, чтобы близко не появлялся. Но он может снова появиться. А мы сфотографируем. Никакого насилия. Пусть Истребитель посмотрит на эти картинки.
– Ну, и гад же ты, – покачал головой Георгий. – Подумай, что предлагаешь! Какую подлянку! – Он снова задумался. – Значит, до Истребителя у нее дружок был, говоришь?
– Был, – кивнул Павлик, напрягшись.
– А может, действительно стоит попробовать, – в раздумье проговорил Георгий, – это будет красивый ход. Пусть убедится, что даже его женщина плюет на него. Наверняка взбесится. Сразу поймет, чьих это рук дело. Знаешь, Павлик, если без насилия, можно попробовать. Но смотри, чтобы женщину пальцем не тронули. Иначе Чиряев ответит ударом на удар, а если она сама... Найди этого ее дружка и пообещай хорошо заплатить. Он должен встретиться с ней уже сегодня. Двенадцатого мая в Берлине состоится суд. Не выдадут Чиряева, он останется в Германии, тогда плакали наши денежки.
– Все будет в порядке. Я его из-под земли достану, – пообещал Павлик.
– Промахнешься, будешь платить три миллиона долларов, – твердо пообещал Георгий.
Чертежник испуганно уставился на него.
– Шутка, – без тени улыбки произнес Георгий. – Деньги нам не нужны. Их у тебя все равно нет. Вместо денег ты принесешь свою голову, Павлик. Сам отрежешь ее и пошлешь мне в качестве сувенира. Если сорвется...
– Не сорвется, – пробормотал Павлик.
Москва. 10 мая
Через полчаса Дронго уже был у генерала ФСБ Потапова.
– Вы срочно вызываете меня, словно я ваш агент или офицер, – недовольно заметил Дронго, входя в кабинет.
– Агентов мы сюда не вызываем, а офицерам я сам не звоню, – сказал Потапов, – поймите, только чрезвычайные обстоятельства вынудили меня вам позвонить.
– Что случилось?
–