она будет подобна яду и очень его ослабит. Ну что сказать… Реальность превзошла мои ожидания. Руфус от моего вливания чуть не сдох, и я пережила несколько очень неприятных минут видя, как он буквально разваливается в энергетическом плане. Если бы он все же окочурился, мне бы пришлось объясняться с Советом или бежать из города, но кузен остался жив, хоть и лишился либидо-центра. Я доставила его в столь плачевном состоянии на порог к тетушке. Хоть это был и риск, мать есть мать и она может мстить за сына вопреки здравому смыслу, но все же объясниться с ней было необходимо. Я думала, что тетушка условно белая, так же как и я, как ее сестра – моя мама, и что страх за сына лишит ее сил. Но я здорово ошиблась, тетушка увидев почти бездыханное тело у меня на руках налилась чернотой и спокойно вымолвила.
– Кто?
Я, не дав себе времени испугаться, ответила.
– Я!
Томительную минуту тетя Агата бурлила ядовитой чернотой, но потом все же взяла ее под контроль и потушила.
– Источник… – горько сказала она.
– Да. Объясните ему, чтобы не трогал меня, не вредил. Никак, ни каким образом. Иначе я не пожалею. Никого.
Она вскинула на меня глаза, прощупывая магическим зрением, я порадовалась тому, что, везя Руфуса, сделала остановку чтобы «испить» двоих и теперь явственно светилась красным, я могла с ней потягаться, учитывая что мы обе были тогда не ахти какими бойцами.
Но тетушка предпочла худой мир, и забрала своего сына из моих рук.
Я ничего никому не рассказывала, но информация имеет свойство просачиваться, через несколько месяцев все divinitas знали, что Руфус посягнул на мой источник, а я в отместку искалечила его. Либидо-центр так и не смогли восстановить, а значит, Руфус лишился резервуара своей центральной красной силы. Чтобы выжить, он окончательно перестроился на черную, сделав главным vis-центром сердечный, а вспомогательной силой ему пришлось взять зеленую.
Все знали, что между нами произошло, но раз ни одна из сторон не подала жалобу в Совет, значит, происшедшее никого не касалось. Главное правило filii numinis «То, что можешь взять и удержать – твое», я смогла «взять и удержать» и этот инцидент даже поднял мой статус в нашем обществе.
Почти двадцать лет тетушка не общалась со мной, но случилось так, что они потеряли свои материальные сбережения, Руфус увлекся играми на бирже, как раз перед великой депрессией, а тут еще и дом, где они жили, сгорел. Filii numinis нуждались в деньгах, как какие-нибудь жалкие смертные. Я же к деньгам относилась более чем серьезно, столь слабое и незащищенное существо, каким я была тогда, стремилось найти опору хоть в чем-то. Деньги давали очень многое, а приобретать их было относительно легко, куда легче, чем работать над собой, пытаясь превзойти очень скудные данные, полученные от рождения. Я дала больше, чем тетушка просила. Все же на мне лежала вина в том, что Руфус стал тем, кем стал, и я попыталась откупиться деньгами. Частично