был внутри, только с зеленоватым оттенком, теплый и шумный. Далеко не на всех столиках, рядком выстроившихся вдоль стены, горели шарики светильников – народу, по случаю непогоды, сегодня здесь было немного. И даже у стойки, монументального сооружения из блестящей стали и темного полированного дерева, никого не наблюдалось. Обычно к ней не подобраться. Но тем не менее, как всегда, помаргивал и бубнил телевизор, играла музыка, и две пары, обнявшись, топтались в пространстве между стойкой и столами.
Дядя Слава в ослепительно белой форменной курточке крутил блестящий пенал миксера, чуть ли не подбрасывая его в воздух, и лысина его сияла, как начищенная, в свете небольших прожекторов, освещавших только его хозяйство. Он расплылся в гостеприимной улыбке, дружески закивал, едва я появилась в дверях, и пригласил жестом подойти ближе.
– Что, Танюш, сразу «Кармен» или сочком разомнемся? – спросил вместо приветствия, а когда я оказалась рядом, перегнулся через стойку и негромко доложил: – Тебя здесь спрашивали, имей в виду.
– Кто?
– Женщина в очках. Гладкая и ровная по всей длине, как ручка швабры. Если хочешь, идем, выпущу через служебную дверь.
Я благодарно улыбнулась.
– Отбой, дядя Слава. Мы с ней договорились здесь встретиться.
Он кивнул, прикрыв умные глаза, и спрятал под усами улыбку.
– Она не ушла?
У дяди Славы поднялись брови, и он коротко ткнул пальцем в сторону зала. Там, у двух сдвинутых вместе столиков, гомонила подвыпившая компания. Отвернувшись от освещенной стойки и дав глазам привыкнуть к полумраку, я разглядела между подгулявшими посетителями и Аллу, увлеченную разговором.
Я не против компаний, больших, малых и даже совсем незнакомых. В двадцать семь лет у нормального человека должно быть достаточно ума, чтобы мало-мальски разбираться в людях, не попадать впросак и не нарываться на неприятности. Это так. Но я все-таки предпочитаю наблюдать за людьми со стороны.
Когда мальчишки оказались у цели, сзади, со стороны города, послышался ослабленный расстоянием звук мощного мотора и негромкий удар, сразу после которого двигатель коротко взвыл, как вскрикнул.
– Ого! Кто-то в столб впендюрился! – воскликнул Антоха. Оба обернулись, но небольшой пологий бугор, с которого они только что спустились, напрочь закрывал от них город.
– Лезем на гору! – скомандовал Вовка. – С верхотуры поглядим, оттуда виднее будет!
Ребята по целине кинулись к овражку, сразу за которым возвышался над непаханым полем настоящий холм из старых автопокрышек, не один год свозимых сюда авторемзаводом, несмотря на жалобы деревенских жителей, на чьей земле была устроена эта свалка, зато к радости окрестных сорванцов, устраивающих здесь настоящие сражения во все времена года.
Скатившись в овраг, Вовка и Антон увязли в сугробе по пояс, а когда все-таки пробились к противоположному склону, оказалось, что взобраться по нему почти невозможно, настолько еще сыпучим был покрывавший его снег. Продвигаться