Мы своевременно предвидели корниловщину и потому протестовали против вывода войск из Петрограда. Бройдо с товарищами поспешно согласились тогда выполнить распоряжение Керенского, а день спустя для охраны Зимнего дворца им пришлось обратиться к кронштадтцам, которых раньше они клеймили, как контрреволюционеров.
Затем, они молчат о 18 июня, которое, как мы и предсказывали, превратилось в ужасное бедствие, создавшее почву для выступлений 3–5 июля.
Товарищи! Нам говорят, что мы готовим штаб для захвата власти. Мы из этого не делаем тайны, здесь выступал целый ряд представителей фронта, и все они заявляли, что если не будет скоро перемирия, то фронт бросится в тыл.
Но каковы перспективы у меньшевиков?
Вся союзная печать высмеяла Скобелева, вопрос о конференции снят, – и эта последняя соломинка, которую они бросили армии, оборвалась.
Мы посылаем нашу делегацию на фронт, чтобы солдаты поняли нас. Мы им скажем, что мы не демагоги, а их истинные друзья.
Погромное движение есть движение отчаявшихся масс, и притом самой несознательной их части.
Приехавший из деревни чернорабочий, простаивая часы в «хвостах», проникается, естественно, ненавистью к тем, кто лучше одет и богаче его, так как богач достает, платя вдвое, все продукты без карточек. Его ненависть переносится затем и на тех, кто образованнее его; кто иначе верит, чем он, и т. д. Мы этих чернорабочих понимаем, и относимся к ним иначе, чем буржуазная сволочь, которая хочет их расстрелять.
Если бы революционная власть покарала всех мародеров, то этим в значительной степени была бы уменьшена возможность всяких погромов.
Здесь выдвигали Всероссийский Исполнительный Комитет Крестьянских Депутатов, который против Съезда Советов. А мы знаем, что этот Комитет своей политикой подготовил почву для крестьянских восстаний и аграрных волнений.
Если этот Комитет против нас, то он и против тех крестьян, которым в течение 7 месяцев морочили голову. И когда пред нами выбор: за кого мы, за Авксентьева или за беднейших крестьян, то мы должны сказать, что мы – с крестьянами, против их Комитета.
Теперь к нам обращаются с категорическим требованием о выводе войск из Петрограда, и мы должны сказать да или нет.
Нужно сказать солдатам, уходить ли им или отнестись с недоверием к приказу о выходе. Бройдо на этот вопрос не ответил. А мы говорим, что нам необходимо знать, куда мы идем. Если умирать, то умирать как сознательные граждане, которые знают, куда и за что они идут на смерть.
Во второй речи т. Троцкий, отвечая представителям фронта, отметил, что вся армия охвачена единством настроения, говорит одним языком, требуя немедленного мира.
Это вполне совпадает с нашим настроением и с нашими действиями. Неправда, когда нам говорят о том, что мы изолируем пролетариат, – мы видим наглядно, на примере, что миллионы наших окопных братьев вполне разделяют наши требования.
И мы будем вместе жить, бороться и умирать, если это понадобится