уклоне сделан какой-то зигзаг вверх. Разумеется, мы будем очень рады его учесть, поможем ему подняться вверх, но для какого бы то ни было оптимизма относительно положения на этих 300 текстильных фабриках нет никакого основания, тем более, что и 300 фабрик нет, а есть 200 с чем-то.
Тяжелее всего обстоит вопрос с нашим транспортом, т.-е. прежде всего с его материальным оборудованием. Здесь мы имеем довольно точные данные, так как Народный Комиссариат Путей Сообщения, который ведет свою родословную от старого царского министерства путей сообщения, имеет известные навыки общегосударственного учета, – то, чего не имела разобщенная капиталистическая промышленность. Здесь был общегосударственный учет, и данные здесь получаются более точные, хотя не всегда более утешительные. Число наших паровозов в 1914 году исчислялось в 17.018. Это число мало меняется в продолжение лет до 1917 года. В начале 1917 года здоровых паровозов насчитывалось 17.012. В ноябре, в начале 1918 года – 14.000. Затем это число непрерывно падает под влиянием различных причин, и в декабре 1919 года у нас оказывается 4.078 здоровых паровозов.
Относительно вагонов цифры также достаточно верны, но здесь сейчас мы не находимся в таком тяжелом положении. В декабре 1917 года у нас было здоровых вагонов 554.458, т.-е. свыше полмиллиона. К декабрю 1919 года число их сократилось до 220.000, т.-е. меньше чем наполовину. В 1916 г. наша железнодорожная сеть исчислялась в 65.000 верст. Последняя справка, которую мне доставили из НКПС на ноябрь 1919 г., указывает 34.720 верст. Но эта справка сейчас сильно запоздала. ЦУПВОСО дал справку по сегодняшний день. Общее протяжение – 46.500 верст. Это – сеть, которая находится в руках Советской власти. Из этого числа было разрушено и повреждено 29.036 верст. Восстановлено движение на протяжении 24.471 версты и не восстановлено или неизвестно состояние дорог на протяжении 4 1/2 тысяч верст. Общее протяжение в 46.500 верст равняется более 2/3 нашей сети 1916 г. Число же паровозов уменьшилось в 4 раза. Падение паровозов, значит, совершенно непропорционально сокращению нашей сети.
Число больных паровозов – это самое коренное зло – имеет еще более тяжкий характер. В 1914 г. у нас считалось 15,3 % больных паровозов. К 1917 г. – 16,5 %. В октябре и ноябре, когда мы брали власть, число больных паровозов колебалось от 26 до 27 %. В конце 1918 г. это число повышается до 47 – 48 %. Когда я делал доклад в Московском Комитете,[21] число больных паровозов определялось в 51,8 %. Теперь это число достигло 55,8 %, т.-е. около 56 %. Если к этому прибавить справку относительно производства новых паровозов, то картина делается еще отчетливее. До войны мы производили около 1.000 новых паровозов. За 1919 же год только около 100, т.-е. в 10 раз меньше. К тому же среди здоровых по статистике паровозов значительная часть представляет собою калек и кляч, вроде тех лошадей, которыми поддерживается наш гужевой транспорт и которые ходят только потому, что их нечем заменить. Американский инженер Кили, который нам известен как сторонник Советской власти и который приехал сюда, чтобы нам помочь, обследовал нашу промышленность.