– передать крестьянам; какое направление дать сельскохозяйственным коммунам; в какой форме оказывать им поддержку, чтобы не сделать их питомниками паразитизма; в каком виде обеспечить над ними контроль, – это все совершенно новые задачи социалистического хозяйственного творчества, которые ни теоретически, ни практически не предрешены и в разрешении которых принципиальная программная линия только еще должна найти свое фактическое применение и свою проверку на опыте, путем неизбежных временных отклонений направо и налево.
Но даже самый факт, что русский пролетариат нашел опору в крестьянстве, Каутский поворачивает против нас: «Это ввело в советский режим экономически реакционный элемент, от которого Парижская Коммуна была пощажена (!), так как ее диктатура не опиралась на крестьянские советы».
Как будто в самом деле мы могли принять наследство феодально-буржуазного строя, по произволу выкинув из него «экономически реакционный элемент»! Но и этого мало. Отравив Советскую власть «реакционным элементом», крестьянство лишило нас своей опоры. Ныне оно «ненавидит» большевиков. Все это Каутский доподлинно знает по радио Клемансо и шпаргалкам меньшевиков.
На самом деле верно то, что широкие слои крестьянства страдают от отсутствия необходимых продуктов промышленности. Но столь же верно то, что всякий другой режим – а их было немало в разных частях России за последние три года – оказывался несравненно тяжелее для крестьянских плеч. Ни монархические, ни демократические правительства не могли увеличить товарный фонд. И те и другие нуждались в крестьянском хлебе и в крестьянской лошади. Для проведения своей политики буржуазные правительства, и в том числе меньшевистски-каутскианские, пользовались чисто бюрократическим аппаратом, который в неизмеримо меньшей степени, чем советский аппарат, состоящий из рабочих и крестьян, считается с потребностями крестьянского хозяйства. В результате середняк, несмотря на колебания, недовольство и даже восстания, в последнем счете неизменно приходит к выводу, что, как ни трудно ему сейчас при большевиках, при всяком другом режиме ему было бы несравненно труднее. Совершенно верно, что Коммуна была «пощажена» от крестьянской опоры. Зато Коммуна не была пощажена от разгрома крестьянской армией Тьера! Наша же армия, на четыре пятых состоящая из крестьян, с подъемом и с успехом сражается за Советскую Республику. И этот один факт, опровергая Каутского и его вдохновителей, дает наилучшую оценку крестьянской политике Советской власти.
СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ И СПЕЦИАЛИСТЫ
«Большевики думали сперва обойтись без интеллигентов, без специалистов», рассказывает Каутский (стр. 128). Но затем, убедившись в необходимости интеллигенции, они от жестоких репрессий перешли на путь привлечения интеллигенции к работе всеми мерами, в том числе и путем высокой оплаты труда. «Таким образом, – иронизирует Каутский, – правильный путь привлечения специалистов