Е. П. Гегечкори и генерала Г. И. Мазниева».
У дружественных сторон имелись недоразумения; главное из них касалось Сочинского округа. Рассеивая недоразумения, Гегечкори говорил: «Куда, как не в Грузию, во время гонений, постигших офицеров в России, стали со всех концов ее стекаться офицеры! И мы принимали их, из скудных средств своих делились всем, платили жалованье, кормили и делали все, чтобы в пределах собственного стесненного положения помочь им»… Уже эти слова могут посеять кое-какие сомнения насчет «нейтральности» Грузии в войне рабочих с царскими генералами. Но сам Гегечкори торопится придать сомнениям характер полной несомненности. «Считаю долгом напомнить вам, – говорит он далее Алексееву, Деникину и др., – что не следует забывать и про то, какую услугу оказали мы вам в борьбе с большевизмом, и что эта поддержка должна также учитываться вами». Они, кажется, ясны, эти слова Гегечкори, министра иностранных дел демократической Грузии, одного из лидеров меньшевистской партии. Или, может быть, г. Макдональд нуждается в комментариях? Их дает второй представитель Грузии, Мазниев, который тут же прибавляет: «Офицеры все время двигаются из Тифлиса к вам (к Алексееву и Деникину), и по дороге я им всячески помогаю. Это может засвидетельствовать и генерал Ляхов. Им выдаются деньги, продовольствие на стоянках и т. д., и все это безвозмездно. Согласно вашей просьбе, я собирал офицеров, находящихся в Сочи, Гаграх, Сухуме, и звал их идти в ряды ваших войск»… Каутский ручается за нейтралитет, и притом за строжайший. Макдональд просто объявляет «глупыми обвинениями» указания на те услуги, какие меньшевики оказывали белым в борьбе с большевиками. Но мы должны все же сказать, что достопочтенный человек бранится слишком поспешно. Факты подтверждают наши обвинения. Факты уличают Макдональда. Факты удостоверяют, что именно мы говорим правду, а не международная мистрис Сноуден.
Но это не все. Стараясь доказать, что, временно уступив Грузии Сочинский округ, белогвардейцы ничего не теряют, тем более, что их основная задача – движение на север, против большевиков, Гегечкори говорит: «Если в действительности, в будущем, в чем я не сомневаюсь, будет воссоздана новая Россия, то для нас, быть может, встанет вопрос не только о возврате Сочинского округа, но и вопросы более важные, и вами это должно быть учтено». Эти слова раскрывают смысл самостоятельности Грузии: это не «национальное самоопределение», а стратегическая мера в борьбе с большевизмом. Когда Алексеев и Деникин воссоздадут «новую Россию», – в чем Гегечкори «не сомневается», – то для грузинских меньшевиков встанет вопрос о возвращении не только Сочинского округа, но и всей Грузии в лоно единой России. Таков этот «строжайший нейтралитет».
Но, как бы все еще опасаясь, чтобы в некоторых огнеупорных черепах не осталось каких-либо сомнений, Гегечкори завершает: «По вопросу об отношении к большевикам могу заявить, что борьба с большевизмом в наших пределах беспощадна. Мы всеми имеющимися у нас средствами подавляем большевизм, как движение антигосударственное,