была вынуждена обречь себя на одиночество и самостоятельное принятие решений. Не исключено и другое: возможно, в том окружении просто не было адекватного мужчины, которого Ольга могла бы рассматривать как преемника Игоря. Но в любом случае Ольга могла бы решиться на повторное замужество лишь при получении полных гарантий безопасности для своего сына. Очевидно, что таких гарантий не мог бы дать ни один мужчина. Что же касается описанных в летописях (в частности, в «Степенной книге») желаниях Византийского императора взять Ольгу в жены, исследователи почти единодушны: это описание является отголоском желания самой Ольги осуществить помолвку Святослава с дочерью Константина. Однако эта попытка новоиспеченной правительницы Киевской Руси провалилась – Константин VII резко негативно относился к выдаче замуж императорских дочерей за варваров-язычников.
Итак, к моменту своего ключевого жизненного шага – принятия христианства – Ольга путем умелой внутренней политики, направленной на административное развитие и экономическое возвышение Руси, а также не менее хитроумным балансированием между внешними силами добилась устойчивого восприятия себя как почти легитимной преемницы великого князя во главе государства. «Почти легитимной» потому, что нахождение молодого князя Святослава, от имени которого она управляла Русью, на значительном удалении от Киева определяло всю ее деятельность как временное явление. Женщина, не особо стремящаяся к верховной власти, получила ее в силу необходимости сохранить и передать Киевский трон своему сыну, причем передать не ослабленную внутренними раздорами и внешними грабежами землю, а укрепленную, развитую в военном и культурном отношении, мощную и влиятельную на внешней арене державу. Мотивация действий женщины, отважно взявшейся за неимоверно сложную задачу, становится еще более ясной, если добавить, что потеря власти была бы и гибелью рода, прекращением семейного наследования славы и величия положения великокняжеской семьи, полной потерей статуса не только для себя, но и для потомков, если они выживут в истребительной внутренней резне. Доверить сохранение власти кому-либо из варяжских воевод казалось Ольге недопустимым не только по причине недоверия к ним. Сильные и преуспевающие в военном деле, в погоне за сиюминутными радостями жизни и движимые жаждой обогащения, они демонстрировали удивительную инфантильность в вопросах развития государства. Поэтому компромисс между Ольгой и варягами, заключавшийся в том, чтобы поставить между ними в качестве идеального залога самого Святослава, в развитии и властвовании которого они были в высшей степени заинтересованы, можно было бы считать вполне приемлемым. Хотя, скорее всего, в этом случае Свенельд и его окружение больше диктовали волю княгине, чем она им. Зато к моменту совершеннолетия молодого князя обе стороны были немало удивлены: Ольга – неспособностью и нежеланием своего воинственного сына управлять государством; а варяги