Я останусь здесь, а ты отправляйся в своё бесконечное странствие по мирам познанным и непознанным со своей подругой тенью. Ты человек пути. Ушедши, иди».
«И снова тесные улочки родного города, готовый проткнуть луну шпиль собора, старый дом, понимающий мою печаль без слов. Но прочь отсюда, всегда вперёд, нет больше преград и границ. Я вернулся в лес, нашёл израненную одежду духа, омытую ночной росой. Только сейчас я понял, насколько наг. Но я не одинок, ведь много тех, кому не нашлось места в империи полудня. И мы ищем врата, предо мной открылись врата в град земной, теперь мой путь – в град небесный, призывно сияющий по ту сторону долгой и тёмной ночи».
Интендант
Звон колокола в неурочное время показался Готфриду тревожным и сулящим непредвиденное. Так и оказалось: на собрании находящихся в замке членов ордена комендант объявил о восстании пруссов. Рано или поздно чего-то подобного следовало ожидать, ведь та лёгкость, с которой Тевтонский орден продвигался на север и северо-восток, могла быть обманчивой: местные племена слишком строптивы, чтобы легко покориться германскому оружию и принесённой орденом религии. Ведь неспроста здесь, вблизи мощных христианских государств, смогло так надолго сохраниться язычество.
Тем не менее, магистрат Германа фон Зальцы принёс свои плоды: орден продвинулся далеко во владения пруссов, построил несколько замков-укреплений, а крест стал не менее эффективным оружием, чем меч. Однако язычники решили показать, что экспансия тевтонцев не будет слишком лёгкой задачей. Казалось, пруссы неслучайно восстали именно сейчас, ведь после смерти Германа и его преемника Конрада Тюрингского верх взяла пропалестинская партия во главе с новым магистром Герхардом фон Мальбергом. Значительные силы ордена были стянуты на борьбу с мусульманами за сохранение христианского королевства в Святой земле, а завоевания тевтонов в балтийских землях оказались без должной защиты. Вот и сейчас в замке насчитывалась всего пара десятков рыцарей, да ещё сотня пеших воинов, да ещё мужичьё из колонистов, чего было явно недостаточно для успешного отражения натиска прусских племён. Хотя никто не знал численность восставших, схватка обещала быть свирепой, но стены замка крепки, а запас провианта позволял не бояться долгой осады. Уж об этом Готфрид, интендант замка, позаботился.
Однако не только количество пищи, воды и оружия беспокоило его. По взглядам, которые комендант, он же командор гарнизона, то и дело бросал на Готфрида, тот догадался, что от него ждут большего, чем выполнение обязанностей интенданта. Уж слишком легкомысленным расточительством казалось пребывание могучего воина в ризе монашеского смирения. В мирное время на это можно было закрыть глаза, но надвигавшаяся угроза давала коменданту право надеяться, что место ризы займёт железный панцирь с чёрным крестом. Однако в последовавшем за собранием разговоре с глазу