треск и корчи деревьев, и вдруг откуда-то появляется горящий человек, он бежит ко мне, протягивает обугленные руки, он жутко смердит палёным мясом. «Мне нужна твоя кожа! – кричит он. – Моей больше нет, ничего нет, и меня нет. Дай мне кожу, я буду жить в ней!»
Я вскакиваю с постели и бегу под холодный и чистый ночной дождь, смыть наваждение, остудить ожоги, залечить раны. Якоб ведёт меня в дом, тёмный и бесприютный. Я трогаю живот, он один тёплый в этом продрогшем мире, в нём словно источник тепла, словно маленький огонёк, тщетно пытающийся осветить вышедший из берегов океан мрака. Но слишком неравна борьба, слишком он мал и слаб. Но он горит, я знаю, горит…
А потом нехотя вползает утро, почти зимнее. А потом день, почти день разлуки, ведь сегодня ночью я видела не тебя, мой сын. Но кого? И где тогда ты? До этого дня я не чувствовала одиночества, ведь ты всегда был рядом, я говорила с тобой, рассказывала тебе наши странные сказки. Ты слышал моими ушами, видел моими глазами, ощущал этот мир моей кожей. А теперь я словно одна. Твой отец говорит, что мне надо куда-то пойти, кому-то обо всём рассказать, о чём-то спросить. Он тоже тебя любит, и тоже очень ждёт, мы оба тебя ждём, но ты по-прежнему далеко, так далеко, что мы не слышим твоих шагов. Кого послать за тобой, кто принесёт весточку о тебе, кто поторопит тебя?
И погас этот день, и другой, а следом третий, и сколько их было ещё… А вместе с ними гасну и я; как солнце неразличимо в зимнем тумане, словно стёртое с неба, так и во мне неразличимо уже более твоё тепло. Ты слышал моими ушами, но они занесены песком; ты видел моими глазами, но они забиты досками. Ты чувствовал моей кожей, но она холодна, как камень. Я дом, в котором ты так и не нашёл дверь. Но я покажу тебе её.
Я уговорила Якоба оставить меня одну. Он ушёл, а я бросилась прочь. Мимо знакомых домов, по живым людным улицам, сквозь толпы равнодушных ко мне людей. Поле, рощица, маленький пруд, всё дальше в лес. Опускаюсь на мягкий сырой дёрн, достаю нож. Ты хотел остаться внутри, найти свой вечный приют под сердцем, но я покажу тебе дверь. Нож входит в меня, лезвие движется вниз, тёплая струящаяся кровь греет лучше одежд. Но я не могу тебя увидеть, не могу тебя достать, у меня нет сил. Выгляни вовне, покажи себя, закричи…
И тут из-за деревьев вышла она. Крысиный хвост вокруг запястья, тёмно-зелёное платье, а в руках коса. Отмеряя каждый шаг, она медленно подходит ко мне, вставляет в рану острие и продолжает мой незаконченный труд. Сморщенные руки входят в аккуратный надрез и достают его. Глухой сдавленный хрип нарушает тишину зимнего леса. Мои глаза, жаждущие навсегда закрыться, видят, как иссиня-красный крошечный младенец вознесён в воздух и прижат к впалой груди.
– Как долго я тебя ждала! – дребезжит старческий голос, лёгкий взмах косы перерезает до предела натянутую пуповину.
Прощай.
Урод
Дождь всё не прекращается, липкий, холодный дождь,