по глазам вижу, как у тебя счеты защёлкали, сколько бы прибавить. Я ведь всё равно правду узнаю.
– Погоди, Варенька, неужели это так важно? Ну, двадцать один. Ну что ты смеешься? Вот в конце февраля будет двадцать один.
– Так. Всё-таки будет? Ну ладно, отпразднуем, – помолчала, – ну, а мне, как думаешь, – чуть приподнялась и чмокнула его в нос, – сколько? – закрыла глаза.
– Варь, я не понял. Мне с тобой, конечно очень хорошо, и всё такое. Но у нас с тобой разговор, как будто мы в загс собрались. Это что, так важно?
– Ладно, я сама скажу. Двадцать восемь. И не будет, а было. Ой, смотри, бровки твои белые сейчас улетят. Не веришь, что ли?
– Ве-ерю. Хотя, если серьёзно, то я бы решил… что меньше. Ну… года на два, три больше, чем мне. Да ладно, Варенька, что ты так об этом серьёзно? Меня это, например, совсем не волнует. Мне это даже нравится. Нет, правда. Ты такая женщина… опытная, и… красивая.
– Ну, слава Богу, заметил.
Она вздохнула и отвернула лицо в сторону. Замолчали. Виктор перевернулся на спину и уставился в потолок.
– А сколько сейчас время? Где мои часы? Мне же на вахту.
– Какая там вахта! До утра ещё спать и спать.
Опять замолчали. Виктору в голову пришла странная мысль, что, мол, за столько месяцев наконец не качает. Штиль, что ли? И не заметил, как задремал. Сон был короткий, но очень ясный. Такие сны у человека часто бывают. Ясные, как явь. Когда ты, как будто, даже проверяешь себя, спишь ты или нет. Что-то происходит, а ты так и не можешь понять, снится это тебе, или нет. Виктор в будке междугороднего телефона. И там, в трубке, где-то далеко голос Тамары.
«Виля, Виля? Виля, ты уже вернулся?» – она кричит, – «что ты молчишь?»
Виктор молчит, он не знает, что говорить. Что ей можно сказать после всего, что он узнал. Она даже фамилию поменяла.
«Ты зачем его фамилию взяла?»
«Вилечка, я ничего не брала! Это всё шутка. Неужели ты мог в это поверить? Я собираюсь и еду в Мурманск. Встречай меня. Встретишь? И в рейс мы вместе пойдём. Я договорилась. Пока ты в рейсе был – я договорилась. Ты помнишь, я собиралась в медицинский поступать? Так я уже поступила. И в рейс с вами врачом пойду. Ну? Теперь ты понял, что всё это шутка была? Я тебя целую крепко-крепко. Помнишь, как мы с тобой на веранде целовались? Помнишь? …Помнишь?…Помнишь?»
Как пружина распрямила Виктора. Он сел, спустил на пол ноги и ошарашено уставился на стоящую у стола Варю. У неё в руках утюг и в комнате запах разогретой утюгом материи. Домашний запах.
– Что такое? Что ты вскочил? Я же тебе сказала, ещё спать и спать. Ложись, я тоже к тебе сейчас приду. И про вахту я твою помню. Не проспишь, – говорила, продолжая водить утюгом, от которого шёл пар, – ты всю дорогу мне говорил, что между женщинами и морем, ты выбираешь море. И что ты не можешь опоздать на вахту. Так что, давай, спи. Ни куда не уйдёт твоё море.
– Ты, это…, не иронизируй.
Напоминание о вахте и промелькнувший сон вернули притихшую боль. И теперь и эта незнакомая квартира, и красавица Варя вызвали раздражение.
– Где