не держался за весло, и его отбросило сильнее других. Он упал со скамьи и, выставив руки вперед, чтобы не удариться головой о дубовую перегородку, покатился в носовую часть судна. Сильно ожгло ноги, – невидимая сила сдирала кандалы вместе с кожей. В тот же миг вскрикнул от боли Спыхальский. Перекрывая неимоверный шум и гвалт, его густой голос, казалось, заглушил и стоны невольников, и треск ломающихся весел, и рев бури.
Никто не понял, что случилось. Медленно поднимались невольники, охая и потирая бока. Абдурахман позеленел от страха, бледными губами шептал молитву.
И тут все вдруг ощутили, что корабль не так качает, как раньше.
– Братья, тонем! – испуганно закричал кто-то.
– Езус-Мария! – выдохнул Спыхальский.
Вновь поднялся неистовый крик. Абдурахман бросился к лестнице и быстро полез вверх. Вскоре он вернулся с корабельным агой.
– Тихо! – гаркнул ага. – Чего разорались, бешеные ослы? Корабль не тонет! Слава Аллаху, капудан-ага Семестаф – да продлятся его годы – мастерски ввел его в тихую бухту, и мы здесь переждем бурю. Разобрать весла – и всем за работу! Надо отвести судно в безопасное место, там заночуем.
Шум улегся. Сломанные весла выбросили. Невольники принялись за работу. Никто на них теперь не кричал, никто не избивал: всех подгоняло желание спастись от смерти. Даже Абдурахман вроде притих и только исподлобья зло поглядывал на гребцов.
Снова ударил барабан, однако его глухие звуки уже не вызывали у невольников ненависти и отвращения, а казались предвестниками спасения.
Арсен и Спыхальский тоже с силой налегли на весло. Собственно, тянул его один Спыхальский, – стонал, а тянул, чтобы не выбиться из размеренного ритма и не отстать от других. Арсен помогал ему очень слабо: в изувеченной спине каждое движение отдавалось такой болью, будто на обнаженные, кровоточащие мышцы бросали горячую золу.
Роман возился в своем углу с цепью.
Вдруг он тихонько вскрикнул:
– Братья, готово! – От радости голос его дрожал. – Гляньте, цепь порвана! Недаром мне ноги едва не оторвало… Такой удар был!
Спыхальский от радости подскочил на скамье:
– Ха, холера ясная! Дождались! Наконец-то!
– Тс-с-с! Спокойно, панове-братья, – прошептал Арсен одними губами. – Роман, берись за весло! Ни словом, ни жестом нельзя выдать себя! Сейчас надо быть особенно осторожными… Поговорим ночью!..
Не веря самому себе, Роман дрожащими пальцами еще раз ощупал разорванное звено цепи и взялся за весло.
За бортом корабля бесновался северный ветер.
5
«Черный дракон», почти не различимый в ночной темноте, слегка покачивался на волнах небольшой тихой бухты, окаймленной с суши высокими холмами.
Когда бросили якорь, капудан-ага Семестаф разрешил уставшим морякам отдыхать, а сам, оставив на палубе двух вахтенных, опустился в своей каюте на колени и зашептал:
– О Аллах! Всемогущий и всемилостивейший Аллах! Ты один даровал моим рукам твердость, а сердцу – мужество! Благодарю тебя!..