смыслу, что научить их жить в соответствии с нашими законами чрезвычайно трудно…»
Комментируя текст письма, отметим, что отец Алессандро (бывший главой иезуитской миссии в Японии с 1579 по 1603 год), равно как и Франциск Ксавье, быстро осознал необходимость тщательного изучения жизни японцев, необходимость учитывать традиции страны. Тридцать лет великой смуты Сэнгоку дзидай не прошли даром – если Ксавье писал просто о бедности, то Валиньяно – об ужасной нищете, в которую впало большинство населения Японии. Он отметил и те черты (намеренно или по неведению проигнорированные Ксавье), которые не способствовали успеху иезуитов – гордость и ранимость японцев в вопросах личной чести, нежелание подчиняться воле чужеземцев.
Говоря об иезуитах в Японии, хотелось бы подчеркнуть не только роль ордена в целом в долгом и противоречивом процессе христианизации страны, но и значение, которое имела личность того или иного миссионера. Если для Китая такой важнейшей фигурой в деле распространения христианства стал Маттео Риччи[13], для Японии поворотный момент в процессе христианизации наступает именно после прибытия в страну Алессандро Валиньяно. В частности, именно Валиньяно основал несколько учебных заведений, призванных готовить будущих проповедников из числа самих японцев.
К несчастью для дела христианизации и патеров-иезуитов, многие члены ордена не отличались интеллектом и тактом своих великих современников, и их действия и суждения относительно японской паствы подтверждают этот факт. Так, многие иезуиты в Японии при сборе «урожая душ» нередко пользовались теми же методами, что и в других странах Азиатского региона, относились к азиатам как к варварам, которым они несут светоч истинной веры, настоящую науку и законы. В частности, некоторые из них жаловались на то, что японцы настолько гордые и ранимые, что по отношению к ним не удается, как с другими народами, прибегать к телесным наказаниям – средствам, применение которых оправдывалось представлением о неофитах-христианах: они суть дети неразумные, которых следует всячески наставлять, содержа в строгости и страхе Божьем. Кстати, подобное же отношение к собственно детям господствовало и в самой Европе до распространения гуманистических идеалов в педагогике. К примеру, глава миссии в Японию 1570 года падре Франсишку Кабрал сетовал, что «князья-христиане не заинтересованы ни в чем, кроме торговли», и что он не видел «более высокомерного, скупого, неспокойного и двуличного народа, чем японцы». Фактически досточтимый падре просто «переделал» приписанные Франциском Ксавье японцам добродетели в близкие по сути грехи. Как было известно еще Платону, скупость – возможная обратная сторона скромности и экономности, высокомерие и неспокойность – гордости и озабоченности собственной честью, а двуличие – хороших манер и вежливости.
Впрочем, сетования не мешали иезуитам продолжать активно проповедовать – и торговать. Постепенно Нагасаки, владение