аспектам сложной проблемы взаимоотношений свободы и рабства (так упрощенно и, по-видимому, не очень удачно можно назвать антиномичное свободе понятие) будет уделено значительное место в основном тексте книги, здесь же в заключение разговора о дуализме мира кратко рассмотрим некоторые понятия, неразрывно с этой антиномией связанные. Понятие свободы многолико, и его, как и антиномичное ему, не удается сколько-нибудь четко определить. Есть парадоксальная формулировка А. Бергсона: «Свободой мы называем отношение конкретного «я» к совершаемому действию. Это отношение неопределимо именно потому, что мы свободны». В свободном акте «я» участвует целиком, неделимо, а попытка насильственного анализа живого «я» неизбежно лишает его жизни, а значит, и свободы: «Вот почему всякое определение свободы оправдывает детерминизм» (там же). Полтора тысячелетия назад подобное было сказано блаж. Августином о времени: «Если никто меня не спрашивает, что такое время, то я знаю – что, но как объяснить вопрошающему – не знаю». Свобода воли и время неразрывно связаны, недаром приведенные выше цитаты взяты из книги А. Бергсона, которая в первом русском переводе была названа «Время и свобода воли». Речь, конечно, идет не о физическом времени, не о часах, бесстрастно отсчитывающих секунды, а о времени, в которое погружены люди, народы, весь мир, о времени живом – судьбе, роке (в большинстве славянских языков рок означает год, т. е. единицу времени), о времени, творящем историю, о страшном древнегреческом Кроне – Хроносе, безжалостно глотающем своих детей; о таком времени А. Ахматова писала: «Что войны, что чума? – конец им виден скорый,/ Им приговор почти произнесен./ Но кто нас защитит от ужаса, который/ Был бегом времени когда-то наречен?» В книге Бергсона «Творческая эволюция» есть знаменитый афоризм о творческом аспекте времени: «Время либо творчество, либо – пустой звук». С другой стороны, основой всякой творческой деятельности, понимаемой в широком смысле этого слова, является свобода; без нее нет творчества.
Однако успешный творческий акт требует разумного ограничения свободы, как внутренней, так иногда и внешней. «Лишь в самоограничении обнаруживает себя мастер», – писал Гете. Иначе говоря, соответствующая антиномия нуждается в согласовании, понятие, антиномичное свободе, многообразно и трудно определимо, спектр его проявлений весьма широк – от самодисциплины, умения управлять своими желаниями и страстями, от всевозможных запретов этического характера, от юридических кодексов и других правовых ограничений, которые Вл. Соловьев удачно определил как «минимальную нравственность», до тупой инертности, нравственной неразборчивости, а в общественной жизни – до правового беспредела, грубого насилия со стороны окружающих или государственной машины. Свобода без противодействия, свобода ничем не сдерживаемая, неизбежно скатывается к анархии, хаосу; с другой стороны, жесткая закрепощенность без уважения к свободе и правам человека приводит к рабству в буквальном