неразвитость связок, и она могла смоделировать любой букет частот. Со временем таким же сделается и голос ее тела, подправленного Текучестью.
“В общагу? – спросил Вадим. – После твоих роскошеств прессоваться в моей каморке… Милая, ты в своем уме?”
“Ты что, дурак? Если прижать папулю, он нам такие хоромы отгрохает!..”
“Надо жить по средствам, – назидательно молвил он, – и не разевать роток на чужое. Почему тебя должны содержать – разве ты лучше других?”
“Лучше, – уверенно сказала Юля. – И ты – лучше. Мы над всеми, над заурядами, мы – элита!.. А от папашки не убудет”.
“Причем тут он? Твой папа и сам трутень отъявленный. – С усилием Вадим притомозил: – Я не навязываю, ради бога!.. Ты с пеленок привыкла на готовом, но я хочу отрабатывать свой хлеб. А насколько у меня получается, пусть решают те, кому нужны мои дела”.
“Господи, какой зануда!.. Думаешь, от твоего чистоплюйства что-то изменится?”
“Зато я – непричастен”.
“Значит, не хочешь меня выручить?”
“Я мало тебе помогаю? – спросил Вадим. – Или чего-то недодал? Что за претензии, я не пойму!”
Тут же Юля пришла к новому заключению, крайне оригинальному:
“Ты не любишь меня!”
“Вопрос формулировки, – откликнулся он. – Вообще, эта тема требует длительного развития, и сейчас ее лучше не поднимать”.
“Не увиливай! – прикрикнула девочка. – Скажи уж прямо: да или нет?”
“Когда как, – прямо сказал Вадим. – Временами чудится, что да, а иной раз так бы и загрыз!.. Сейчас – не знаю”.
“Это не ответ”.
“Знаешь, я стреляный воробей и опасаюсь признаний. Слишком дорого они стоят”.
“Жалко сказать, да?”
“Просто я научен жизнью. Сначала спрашивают, любишь ли. Затем, когда проявишь слабость, интересуются: а почему тогда не женишься?”
“И почему?”
“Молодой ишо”.
“Ну да, как раз в деды годишься!”
“Вот и я о том”.
Вадим еще сдерживался, но из последних сил. Самым неприятным в Кольце была невозможность отмолчаться: наглухо закрыться самому и не влезать в дела других. Вадим и прежде избегал вранья, зато волен был не говорить, чего не хотел. Здесь такой номер не проходил: можно лишь разорвать Кольцо, что еще хуже. Вот ведьма могла уйти в любой миг, как и появиться, – за ней инициатива.
“А вот я люблю тебя!” – отважно выпалила девочка.
“Так берегись любви моей? – усмехнулся Вадим. – Ты любишь, чтобы брать, – а как насчет пожертвований? Или согласна на честный обмен?”
“Чего ты хочешь, ну скажи!”
“Я? Ничего. Живи себе”.
“Шиш!.. Тебе не отделаться от меня так просто”.
“Ну вот, я же говорил…”
“Из-за тебя я порвала со всеми, сбежала из дома!..”
“Из-за меня?” – Он пожал плечами: такие вот новости.
“А теперь в кусты, да? Причем один”.
“Каков мерзавец! – поддержал Вадим. – Не позволяет сесть на шею – а ведь так хочется!”
“После подобных